– Ну?! – не выдержала Мудрица.
– Что-то я не помню... вот тут – костер, белка, опавшие листья, какой-то фрукт... апельсин, что ли?
Красинда закатила глаза, казалось, вот-вот можно будет увидеть, как в голове у нее шевелятся мысли.
– Может, белка прыгает через костер? Или фрукты хранятся у нее в дупле? Или все это будут жечь на костре?
– Тебя будут жечь на костре! – рассердилась Мудрица. – Ты что? Так все хорошо вспоминала! А ну-ка, соберись!
Красинда очень хотела собраться, но ей было как-то несобирательно.
– Я устала, вообще-то. Давай отдохнем, а? Пять минут отдохнем! Позвоним Форчунье, давай?
– Давай, – скрепя сердце согласилась Мудрица.
Она знала, что Красинда иногда упрямее осла. Сказала – устала, значит, устала!
– Чего трубку не берешь? – спросила Красинда, когда Форчунья наконец ответила.
– Я с Ником, на Большой викторине.
– Подсказываешь, что ли?
– Да не подсказываю я – трясусь только. Ты чего звонишь, случилось что?
– Нет, – успокоила Красинда, – от белок с апельсинами отдыхаю.
– Что? – не поняла Форчунья.
– Ничего. Пока. Удачи твоему всезнайке.
– Что у нее? – спросила Мудрица.
– Ник в какой-то зауми участвует, наверное, победит.
– Молодец.
– Ага, молодец... Ты знаешь, Маша какую-то жуткую научную
работу на конкурс юных ученых послала. А вчера оказалось, что заслужила главный приз.
– Да ты что? Какая талантливая девочка! Совсем недавно ни о чем, кроме побрякушек не думала, а теперь такой результат! Не зря я ей тогда химию подсунула.
– Да уж, – пробурчала Красинда, – я ей через плечо заглянула, когда она писала – поняла одни предлоги. Ты думаешь, прилично, когда девчонка в тринадцать лет такие слова знает: «дифракция», «валентность», «аннигиляция»?
Мудрица улыбалась.
– Да не ворчи ты! У Машки правда талант, грех в землю закапывать. Красивых ведь больше, чем умных, тем более – гениальных!
– Не знаю, не знаю, как насчет «больше»: вон сколько умных – и ты, и Форчунья, и Ума, а красивых...– тут Красинда очень вовремя прикусила язык.
Но Мудрица добродушно закончила:
– ...А красивых у нас – только ты одна! Ну и хватит с нас. Давай к твоим белкам оранжевым вернемся.
– Точно!!!– завопила Красинда. – Точно, «оранжевым»! Я вспомнила! У Готты, она очень, ну очень умная, а все-таки красивая – волосы рыжие, и оттенок, какой я давно уже хочу – что-то среднее между отблесками костра, осенней листвой, беличьим мехом и мякотью манго!
С горящими глазами она добавила:
– Манго!.. Это манго, а не апельсин.
Мудрица была потрясена...
– Ты на совете думала о цвете волос?!
– Я только сначала думала, но потом так страшно стало, что уже совсем ни о чем не думала, а пыталась не разреветься... Ты дальше пиши.
После того, как все было сделано, Мудрица посмотрела Красинде в глаза и твердо спросила:
– Ты понимаешь, как это серьезно?
Красинда кивнула.
Помолчав немного, Мудрица сказала:
– Так получилось, что мы знаем большую тайну. Так получилось, что мы никому не можем о ней сказать. Значит, на нас лежит большая ответственность – мы должны быть очень внимательны и думать, как мы можем помочь.
Красинда снова кивнула. А потом сказала:
– Слушай, давай к детям слетаем? Просто посмотрим, как они там.
И хотя обе с утра уже побывали у них, Мудрица понимала, почему Красинда хочет убедиться, что у них все хорошо именно сейчас, именно в эту минуту. Уж очень тревожная информация хранилась в том, что они так старательно сейчас записывали.
– А давай-ка завтра устроим вечеринку? После моего дня рождения мы ведь ни разу не собирались. Ты как?
– Конечно – за.
Вечеринка была самым верным способом вернуть Красинде душевное спокойствие.
***
Вечером все были в сборе.
Толчунья принесла свои фирменные булочки с корицей. Красинда достала из неприкосновенного запаса какой-то чудо-чай. В общем, замечательная встреча замечательных друзей. Только вот настроение было не таким уж замечательным. Форчунья, хоть и старалась поддерживать разговор, невпопад отвечала на вопросы и подозрительно надолго замолкала посреди фразы. Мечтан, наоборот, болтал без умолку, словно старался прогнать какие-то неприятные мысли. Хозяйка тщетно пыталась склеить то и дело разваливающийся разговор. И наконец не выдержала:
