Договорились меняться каждые два часа: один присматривает за земледельцами, другой руководит постройкой забора.
С последним вышла заминка. Заниматься возведением ограждения выпало Свисту. Он быстро прикинул, что от мелких зверьков сойдет и хлипкая ограда из тонких жердей, а деревья валить ради такого дела незачем. Но даже для такой нехитрой работы, пленных дикарей нужно было снабдить хотя бы завалящим ножом – жердей нарубить. Этого‑то новоиспеченному десятнику и не хотелось. Дикари все были крепкими и жилистыми, а уж в том, что они умеют убивать, Свист успел сам убедиться. Дай такому топор, кто знает, что взбредет в его скобленую голову.
— Ладно, этот и один с забором справится, — Свист ткнул ближайшего раба винтовкой. – Остальные пускай на поле будут, нечего от главной работы отвлекаться.
В первую очередь его заботил не огород, на котором надо было работать, а то, что за одним пленным он уж точно присмотрит, пускай даже у того будет широкий плотничий тесак.
Когда солнце миновало зенит, и несколько метров неровной ограды встало между лесом и грядками, Дрозд предложил накормить работников и поесть самим.
— Только мы первые должны есть, — уверенно заявил младший охотник.
— Почему? – удивился Свист.
— Мне Орех рассказывал, что у зверей первым всегда вожак ест, а эти, — он мотнул головой, — от животных не сильно‑то отличаются. Пускай знают, кто тут главный.
Свист посмотрел на голодных людей, что кучкой уселись у края огорода, с опаской и скрытой надеждой поглядывая на надсмотрщиков.
— Думается мне, что стараниями Скальника они уже очень хорошо усвоили, кто тут главный, — заметил десятник.
Его напарник только плечом повел.
Вечером они отвели рабов в нору, дали напиться перед сном, и связали покрепче. Сами же уселись поближе к выходу и подальше от пяти пленников, что быстро уснули после целого дня тяжелой работы.
— Я слышал, — начал Дрозд, отхлебывая из кружки, — будто Орех хочет еще рабов набрать. Вроде одного огорода ему мало.
Свист не зная, что ответить, просто кивнул.
— А ты тоже не веришь в то, что Ведун рассказывает? Про Свет и остальное? – неожиданно резко сменил тему Дрозд.
Свист хотел снова ответить неопределенным жестом, но все же задумался.
— Нет, наверное.
— А почему наверное?
— А разве мы можем быть в чем‑то абсолютно уверены?
— Ну да, пожалуй, что не можем, — согласился Дрозд и притих.
Помолчали.
— Просто в последнее время в Доме только и разговоров: Свет то, да Светоносец это, — прервал молчание светловолосый охотник.
— Ну да, — эхом откликнулся Свист.
— А я считаю, что все это глупость и бред.
— Что именно глупость и бред? – пожелал уточнить Свист.
— Светоносец этот, и Ведун, пророк его. Ведь любому разумному человеку ясно, кто был настоящим посланником нашего Создателя.
— И кто? – сперва Свист не столько был заинтригован рассуждениями приятеля, сколько просто поддерживал беседу, но после этих слов разговор действительно стал его занимать.
— Отец! – уверенно сказал Терновник. – Именно он так долго руководил нами, обучал, защищал и направлял. Говорят, он был самым первым человеком, что поселился в Доме.
Свист согласно кивнул помимо своей воли.
Отец не зря получил свое имя. Он был самым уважаемым членом общины, он знал все и обо всем, всегда имел, что подсказать и куда направить. Десятник вспомнил высокого мужчину с суровым лицом и низким властным голосом. Голосом, который заставлял себя слушать даже равнодушные камни Дома.
А потом Отец исчез.
Сказал сторожам, что идет немного прогуляться по лесу, и не вернулся. На поиски были подняты все охотники Дома, но следов так и не нашли.
«Не покинь ты нас, и Ведун не зажег бы свой огонь, я не оказался бы в Запретном Дворце… ничего бы этого не было», — зло подумал Свист, будто давно покинувший его наставник мог ответить.
— Ты думаешь? – Свист оторвался от своих воспоминаний.
— Конечно! Ведун сам несет людям ересь, хоть и обвиняет в этом дикарей. Но в одном он прав: Создатель не мог просто так оставить нас, вот и послал нам своего пророка – Отца.
— Но Отец никогда ни о каком создателе не говорил, — напомнил десятник.
