Вдруг все исчезло, остался только грязный каменный пол, слабый свет лампы и Пластун, тормошащий Свиста за плечи.
— Очнулся! Хвала Светоносцу! – он зарядил Свисту пощечину. – Ну ты и дурак, прямо как Орех. Живо вставай!
Пошатываясь, Свист поднялся на ноги и чуть не упал, пришлось опереться о стену.
— Что‑то случилось? – голос отказал ему, и Свист дал петуха. – То есть, что случилось?
— Ничего, — Пластун посмотрел на черное мерцало. – Свет уберег.
— Я что‑то видел. Тут были какие‑то люди, потом они передрались и…
— Обязательно расскажешь, но потом. Давай пройдем еще немного, а потом будем проваливать. Еще до темноты нужно в нору успеть.
И добавил, критично оглядывая Свиста:
— Ты идти‑то можешь?
Охотник на удивление быстро приходил в себя. Слабость отступила, и голова перестала кружиться.
— Могу, — уверенно кивнул Свист.
Чем дальше они продвигались, тем больше встречалось черных мерцал: на стенах, в углах, иногда целые гроздья черных сгустков свешивались с потолка. Люди старательно избегали опасных предметов, тщательно обходя их стороной.
Спустя четверть часа блужданий, они вышли на галерею, опоясывающую большой, как в их трапезной, зал. На стенах, в железных клетках тускло мерцали невиданные лампы, длинные и тонкие, дающие холодный белый свет.
Пол в зале оказался провален, а глубоко внизу, среди каменного лома и остатков колонн, почти засыпанный землей, сиял большой, не меньше трех метров в диаметре, диск. В оправе из потемневшего железа и толстых, словно лианы, кабелей, он походил на гигантское мерцало.
Воздух наполнился приглушенным, едва слышным гудением.
Охотники заворожено уставились на сверкающее чудо.
Свист мучился навязчивым дежавю, ему казалось, что он видел этот зал, лампы и вот этот непонятный реликт, что светился там внизу.
— Здесь нет ни одного черного мерцала, — заметил Пластун.
Свист огляделся.
Стены и потолок зала были чисты.
— Там! – крикнул Пластун, указывая куда‑то вверх.
Охотник проследил, куда указывал его наставник. Но обнаружил лишь ряд темных окно под сводом потолка.
— Что там было? – Свист испуганно озирался.
Обессиливающий страх норовил усадить его на пол, вырвать оружие из дрожащих пальцев.
— Уходим. Быстро! – Пластун потянул напарника к выходу. Ноги того не слушались, он несколько раз чуть не упал.
Добравшись до коридора, ведущего в зал, где они первый раз нашли злосчастное мерцало, Пластун поднял лампу повыше, старясь подсветить путь. Тут же что‑то темное ринулось обратно в глубокую тень.
По залам Запретного Дворца разнесся протяжный, утробный вой. Звук, который не раз слышали охотники сразу после заката – голос ночи.
В отличие от других звуков, этот зов разнесся по пирамиде с потрясающим проворством.
Тело вновь слушалось Свиста и он, обгоняя Пластуна, понесся по направлению к выходу. Молодой и легконогий охотник быстро оторвался от медлительного учителя, на короткий миг, оказавшись в темноте. Что‑то пронеслось перед глазами. Что‑то еще более темное, нежели мрак подземелья.
Обжигающая боль была последним что он запомнил.
Он вдохнул свежий, пахнущий чем‑то терпким воздух и сладко потянулся. Сквозь веки был виден мягкий солнечный свет, заливавший все вокруг. Ему было хорошо и уютно.
Тянущая боль в плече тут же выдернула его из блаженной дремы.
Свист сел на кровати, огляделся, инстинктивно прикрывая левой рукой раненое место. Он находился в комнате Звездочета, в которой обычно принимали больных или раненых – тут он бывал не раз. За распахнутыми окнами стояло погожее утро, куда‑то на запад уходили тяжелые тучи, оставив по себе прохладу ночного ливня.
Поодаль, в своей постели, залихватски храпела Гроза. Рядом с кроватью в плетеном кресле, уронив усатую голову на грудь, мирно спал Орех.
Свист успел умилиться трогательной заботе о нем старшего товарища, и даже проникнуться искренней благодарностью, но потом подумал, что старый лис, всего на всего, хотел первым выудить из Свиста все, что можно. Видать, рассказ Пластуна не сильно его устроил.
В том, что узкоглазый наставник жив, Свист не сомневался – иначе каким образом он бы оказался в лекарской палате, живым и почти невредимым.
