— Ладно, все в порядке, проходи, — бритоголовый опустил оружие.
— Спасибо, Орех, — ответил Свист.
Он присел у огненной чаши, а носивший имя Орех запер входной люк на засов.
— Ну как? Удачно? – звонким, юношеским голосом спросил парнишка, убирая револьвер в тряпичную кобуру.
— Не очень, — признался Свист. – Хотел сегодня проверить руины в северной долине – те, которые ближе к прудам.
Орех одобрительно хмыкнул, присаживаясь рядом.
— Да не вышло, утром наскочил на кота дикого, да знаете, здорового такого! – он показал руками. – Еле ноги унес, а он, животное бестолковое, за мной увязался. Близко не подходит, но и не отстает. Пришлось петлять.
— А чего не подстрелил? – спросил Орех, – он как раз вынул широкий нож и принялся править его камнем.
— Так дело у болот было, хоть и день ясный, а все‑таки шуметь близко к топям я побоялся, — ответил Свист, добавив, словно оправдываясь. – Ну, мало ли.
Орех только отмахнулся.
— Вот. Короче времени я с этими котом потерял уйму, только перед самым закатом к долине подобрался. Куда там до развалин дойти уже было – сумерки.
— И правильно, — одобрительно кивнул Орех и добавил после паузы. – Я вот Крепыша на его первый промысел водил, вполне удачно.
Крепыш радостно потряс в воздухе небольшой сумкой с кожаными накладками.
— Поздравляю! — Свист хлопнул коренастого юношу по плечу.
— Слыхал? Следопыт исчез, — резко сменив тему, хмуро спросил Орех.
— Нет, я больше недели как из Дома ушел, мерцала собирать, — ответил Свист, скрипнув крышкой жестяного короба. – Тогда Отец, теперь Следопыт…
Он тряхнул головой, словно отгоняя мрачные мысли, и вынул буханку мягкого хлеба, завернутого в тряпицу.
Свиста всегда изумляло, как так выходит, что в «норах» еда долго не портится, даже если просто в мешке лежит. Хлеб неделю, а то и больше, остается свежим, мясо не гниет и молоко не киснет. Было у «нор» много загадок. Вот взять хотя бы «очаг» — медную чашу, что горит в каждой норе. Он посмотрел на ровно пляшущие языки янтарного пламени, встающие над медной плошкой .
Ведь никто его, – очаг, – не зажигает, огонь сам к вечеру загорается, и дыма не дает, а днем посмотришь – просто медная посудина, ни масла тебе, ни другого топлива. Пустая она как не крути.
— Он с Болтуном пошел к северным предгорьям, — напомнил о себе Орех, — там давненько никого не бывало, так что они рассчитывали на богатый улов. Болтуна потом у норы нашли в лоскуты разодранного, по сапогам только и опознали. А вот Следопыта и след простыл, — неудачно скаламбурил охотник.
— Думаешь, Следопыт еще вернется? – спросил Свист.
— Мне почем знать? Подождем еще несколько дней. Если не вернется, тогда уже и помянем, — пробурчал в ответ мрачный Орех, он как раз приспосабливал железную треногу поверх Очага. – Охотники и раньше пропадали без следа. Вопрос еще и в том, почему тело за несколько ночей не исчезло?
Угрюмый Орех и Следопыт были друзьями, к тому же одними из самых опытных охотников в Доме Свиста. Потеря такого, как Следопыт – не только личное горе Ореха, но и серьезная потеря для общины.
Утвердив конструкцию на камне, Орех нашел в углу небольшой чайничек, залил в него воды из железной канистры, и водрузил на треногу. Огонь принялся лизать черные от копоти бока.
— Сперва без Отца остались, сейчас Следопыт вот пропал, — пробурчал Орех. – Прямо напасть какая‑то.
Свист не стал ничего отвечать, зная, что суровому усачу не нужны слова утешения, и молодой охотник принялся за еду.
Снаружи донесся тяжелый гул, словно запоздавшее эхо того, что подгонял Свиста на тропе.
— Это и есть Голос Ночи? – боязливо спросил Крепыш.
— Он, — скривившись, ответил Свист, глянув в потолок.
Они надолго примолкли, занятые ужином.
— Когда вот такой услышишь, — наставительно обратился к младшему Орех, — беги к ближайшей норе. Все, что мешает бежать – бросай: оружие, добычу, еду, – главное успеть. В норе тебе никто не страшен – ни зверь, ни то, что Голосом Ночи воет. Усек, салага?
— Здесь даже комаров или других букашек никогда не бывает, — вставил Свист.
— Да знаю я, — Крепыш шмыгнул носом и уставился себе под ноги.
Вскоре над лесом прокатился еще один гул, на этот раз казавшийся намного ближе.
