Свист во всех подробностях описал командирам каждую минуту их вылазки, хотя и считал это лишним.
— Парень, — начал Орех, почти смущенно косясь на Пластуна. – Ты это… сходи к Ведуну, пускай он обряд очищения произведет, да не тяни.
— Он что должен сделать? – переспросил десятник.
— Ты побывал в проклятом месте, и возможно несешь в себе порчу ночи. Дабы не дать ей пустить корни в нашем Доме, тебе нужно очиститься, — неожиданно сказал Пластун.
— Но, я же приветствовал Свет, когда паладин остановил меня в сторожке.
— В данном случае этого мало, — сокрушенно пожал плечами Пластун и, кряхтя, поднялся с табурета, на котором все это время восседал, забросив ногу на ногу. – Пойдем вместе.
Свист вспомнил, как Ведун начертал в воздухе знак, и испугался – а вдруг он сможет прочесть его мысли? Вдруг помимо своего желания Свист предаст своих товарищей? Вдруг Ведун с помощью силы мерцала сломит его? Вдруг.
Пластун увлек его за собой, но десятник успел бросить беглый взгляд через плечо – воевода сидел, выпрямив спину, спокойный и даже задумчивый. Поймав взгляд охотника, Орех успокаивающе кивнул.
«Орех сам направил меня на обряд, значит – уверен во мне», — старался успокоить себя Свист.
Дверной проем небольшой каморки на пятом ярусе был занавешен плотным покрывалом с грубо нарисованным символом – то ли очаг, то ли факел. Справа от входа скучал Светолюб, заткнув большие пальцы рук за ремень. Под стеной выстроилась очередь из шести разведчиков, сегодняшним днем вернувшихся из вылазок.
— Видишь? – Пластун указал на людей. – Все должны пройти через это.
— Давай, десятник, как старшего по званию я тебя пропущу вперед, — Сукоруб посторонился.
Свист сухо поблагодарил товарища и встал в очередь.
Вскоре пришел и его черед. Светолюб пригласил десятника пройти внутрь и откинул полог. Из образовавшегося отверстия тут же полился нестерпимо яркий свет. Или Свет.
Прикрыв глаза ладонью, Свист шагнул через порог.
— Это чертог чистоты, — раздался голос Ведуна.
Глаза охотника помаленьку привыкали к обилию света, но он все еще жмурился, стараясь смотреть через узкие щелочки век.
Прямо на полу стояли с десяток разнообразных светильников и ламп, но еще больше их свисало с железных крючьев, вбитых в стены. Свет, лившийся буквально отовсюду, растворял любую тень.
Ведун стоял посредине комнаты в длинном белом одеянии, пряча лицо за низко надвинутым капюшоном. В руке он держал деревянный посох, на конце которого проволокой были прикручены промасленные тряпки, будто у факела, горящие ослепительно белым пламенем, хорошо заметным даже в этом обилии света.
— Стань на колени, — приказал Ведун и взмахнул посохом.
Неохотно, но Свист подчинился. Прислушавшись к себе и не почувствовав никакой угрозы, он опустил голову, украдкой поглядывая на жреца.
— Свет, оградитель от тьмы, озари этого преданного слугу твоего. Изгони из него порчу, пускай очистится его душа и тело. Нет тьмы! Нет страха! Есть только Свет!
Огонек на посохе Ведуна разгорелся ярче, с каждым словом наливаясь пульсирующей в такт биению жреческого сердца силой. Свист не мог отвести взгляда от этой рукотворной звезды, чей свет заставил померкнуть десятки других огней, горящих в комнате.
— Очищаю тебя! – закричал Ведун, да так громко, что пламя светильников дрогнуло.
Последовала короткая вспышка, и посох Ведуна вновь превратился просто в горящую палку. Свист поднялся на ноги.
— Я могу идти? – спросил он, потирая слезящиеся глаза.
— Теперь да, — жрец обнял охотника, — Иди же, и неси Свет с миром, сын мой.
Десятник вышел в коридор, после обилия света здесь казалось очень темно. Пластун тут же подхватил его под руку.
— Ну как?
— Никак, — немногим покривив душой, ответил Свист. – Постоял, послушал, как Ведун прочел молитву, потом он полыхнул огнем, и все.
— И ты ничего не почувствовал?
— Абсолютно.
— Тут вот недавно один наш на обряде в припадках бился, — в полголоса поведал охотник. — Не успел Ведун молитву над ним прочесть, как вдруг красавец этот на бок завалился, давай пеной исходить и корчиться, даже обделался. Вот так бывает тяжело порча ночная выходит из человека.
