Все алтари острова размещались в точках, излучающих магию. По легендам, эти точки были обнаружены или даже созданы тремя братьями-магами, жившими на Келаде около трехсот лет назад. Необычайное искусство Трех Братьев породило массу легенд, передающихся из поколения в поколение, в том числе и о создании этих источников магии для помощи остальным уроженцам Келады, наделенным способностью подчинять и использовать магические силы. Было известно только пять таких мест, поэтому туда мало-помалу собирались маги, и, невзирая на трудные условия, заселяли и обживали ценную для них землю.
При четырех алтарях в течение десятков лет действовали школы магов, называвшие себя орденами. Каждый орден имел свое название, свои знаки отличия, свой устав, свою область применения магии и своего главу – магистра ордена. Будущие маги выбирали алтарь по своим талантам и склонностям, обучались на нем и, достигнув определенного уровня мастерства, проходили один из обрядов посвящения, на котором получали амулет из эфилема – полудрагоценного камня, встречающегося в скалах Оккадского нагорья. Первое посвящение считалось малым, или ученическим, и давало право на орденский перстень, на втором маг получал жезл и становился полноправным членом ордена. Заклинание связывало эфилемовый амулет энергетической нитью с алтарем, и он приобретал свойство принимать силу этого алтаря, поэтому обладатель амулета мог оставить алтарь и пользоваться его силой в любом месте, что и делали многие маги после второго посвящения.
Свойства эфилема были известны так же давно, как и свойства алтарей. Маги отправлялись за ним на Оккадское нагорье, откуда возвращались, нагруженные кусками магического минерала всевозможных цветов и оттенков.
Амулеты изготавливали в мастерских при алтарях – кольца и жезлы, браслеты и камеи, резные украшения для одежды и оружия. По давней традиции на амулетах изображался символ ордена, но основным их различием была способность излучать свечение, свое для каждого алтаря. Алтари носили названия по оттенку свечения связанных с ними эфилемовых изделий.
Маги Красного алтаря составляли орден Грифона, выбравший своим символом крупного и опасного хищника с крыльями, обитающего в скалах Ционского нагорья. Алтарю подчинялась сила огня, позволявшая использовать заклинания для работы с огнем и металлами. При алтаре имелась рудоплавильная печь, а также кузница, где изготавливали оружие, доспехи, посуду и бытовую утварь. Готовые изделия клали на алтарь и с помощью заклинаний силы огня придавали им прочность, недостижимую при кузнечной обработке, поэтому металлические изделия с головой грифона высоко ценились во всей Келаде. Их продажей и кормились три десятка магов и ремесленников, жившие в алтарном поселении.
Женщин здесь не было, хотя на пустынном дворе поселения раз в неделю появлялись разбитные тиронские бабы и застенчиво хихикающие молодки с товарами, принесенными на продажу. Мужское население алтаря составляли преимущественно юнцы из нищих тимайских семей, жаждущие скорее освоить магию и уйти устраивать жизнь в городах Келады, и пожилые немногословные одиночки, выброшенные водоворотом жизни в тихую заводь самой отдаленной из келадских окраин.
Языка книги не знали и здесь, и Альмарен так и не прочитал ее.
Однако он заинтересовался изготовлением магического оружия и остался на алтаре изучать технологию и заклинания, применяемые магами ордена. Прошлой весной он достиг первого уровня мастерства и принял малое посвящение ордена Грифона.
Альмарен, намеревавшийся задержаться в Тире на месяц, уже четвертый год жил среди магов ордена Грифона. Течение времени не чувствовалось здесь, ежедневные обязанности не тяготили молодого мага, величественная, застывшая тишина тирских пейзажей навевала спокойствие духа и ясность мысли.
Помимо этого, немалое влияние на привязанность Альмарена к здешним краям оказало общение с магистром ордена Грифона. Тот поселился в Тире лет десять назад, уже во взрослых годах взявшись за изучение магии, а после смерти прежнего магистра, глубокого старика, был единодушно избран главой ордена. О прошлой жизни Магистра никто на алтаре не знал и не беспокоился об этом – здесь было не принято интересоваться прошлым жителей поселения.
