— Дорогая ду Карму, пора бы тебе знать, что теперь это и мой дом, — Жозевалду постарался хладнокровно улыбнуться, демонстративно выбрал из вазы самое большое яблоко и с хрустом откусил огромный кусок.
— Не смеши меня, откуда ты взял этот бред?
— Это по закону, мне об этом сказал мой адвокат!
— Адвокат?
— Да! А что здесь такого? У меня есть адвокат, который отстаивает мои права. — Жозевалду поднялся с кресла, наслаждаясь произведенным впечатлением. — Пу, мне некогда с вами разговаривать, я должен поддержать своего сына на сегодняшних выборах.
— А ну вернись, жирная пиявка! — вспылила ду Карму. — Что ты сделал для того, чтобы наши дети выросли и получили достойное образование?
Жозевалду, боясь посмотреть в ее сторону, счел за лучшее побыстрее удалиться из комнаты, чувствуя, что несколько перегнул палку.
— Мама, не надо. Это же наш отец! — Плиниу попытался отвлечь внимание на себя.
— Я не собираюсь терпеть это! Тем более в собственном доме! Жозевалду бросает мне вызов! Каков подлец! Как он заговорил, приживалка несчастная! Он дождется: я дам ему пинка.
— Мама, не надо так, — попытался успокоить ее Вириату. — Я понимаю твое возмущение. Он уехал и бросил тебя с детьми, оставив совсем одну.
— Да! Он бросил вас, и все это время не присылал ни денег, ни весточек. Ему в голову не приходило поинтересоваться, живы мы или умерли! Ты это помнишь, Вириату?
— Я все прекрасно помню и никогда не забуду! Наш папа слабый и трусливый...
— Хорошо, что ты это признаешь.
— Твои дети не слепые: мы видим, кто ты, а кто он, и знаем, чего ты стоишь! — Вириату подошел к ду Карму и поцеловал ей руку.
— Я ничем не отличаюсь от других матерей и не хочу отличаться, — немного успокоилась Мария. — Мне не надо наград за то, что я воспитала своих детей одна. Я лишь требую справедливости.
— Мама, если по закону у папы есть права, — вмешался Леандру, — ты ничего не сможешь поделать.
— Сынок, как ты не понимаешь, я не могу с этим смириться!
— Даже если он не помогал нам, он все равно наш отец. А ведь когда-то ты любила папу и родила от него пятерых детей. А сейчас он стар и одинок...
— Что ты хочешь сказать, Леандру?
— Может, вы помиритесь?
— Никогда! — вспыхнула Мария. — Это Режиналду заставил меня принять его в нашу семью. Но очень скоро я от него избавлюсь, и ноги его не будет в моем доме!
— Мама, тебе надо отдохнуть? Ты так разволновалась. Основное мероприятие все равно начнется через два часа. — Плиниу прижался к матери и поцеловал ее в щеку.
— Да, сынок! Я, похоже, сильно перенервничала: у меня все плывет перед глазами. Надо немного отдохнуть. Извините, придется вас оставить.
Мария с трудом поднялась из-за стола и направилась в сторону спальни. «Что со мной происходит? — подумала она, пытаясь добраться до кровати. — Такое сильное головокружение и странное ощущение, будто я не спала трое суток. — Она с трудом откинула тяжелое покрывало и попыталась удобнее устроиться на больших подушках. Обрывки мыслей вяло крутились в голове, создавая хаотичную воронку из разных образов и ощущений. — Ничего страшного, если я немного подремлю. Зато сил будет больше». И Мария провалилась в темный омут тревожного и тяжелого сна.
* * *
Себастьян открыл капот своей машины и громко чихнул. С некоторых пор у него обнаружили аллергию на масляную краску
«Хорошо еще, что я небогат и дома у меня нет картинной галереи», — подумал он тогда и взял рецепт, выписанный доктором.
У Себастьяна всегда было своеобразное чувство юмора, которое могли оценить только две его близкие женщины: сестра Мария ду Карму и собственная супруга Жаниси. По характеру и складу ума он являл собой классический образец мужчины, выросшего на севере Бразилии. Он мало говорил, но много делал, не проявлял чувств, но страдал от страстей и эмоций, которые распирали его изнутри. Внешне он казался холодным и недоступным, но внутри был маленьким наивным ребенком, готовым каждому открыть свое сердце. Он ненавидел себя за это, сердился, но ничего не мог поделать.
«Ах, дона Жозефа, если бы ты знала, как привязала меня к себе. Сколько лет прошло с того рокового дня, когда самолет навсегда увез тебя от меня».
