— Земля под ногами дрожала, как лист на ветру, и черное небо обрушивалось на несчастных градом и молниями, — нараспев процитировал Конрад. — Так поется в одной очень старой балладе. Когда-то я слышал ее от северянских оборотней…
— Были разрушены замки Кершгерида и Хельшта, горела Ляшна, — кивнул Карл. — Но повредить Мотте Иван не смог, хотя именно к этому и стремился.
— Значит, все-таки бог или боги, — задумчиво протянул Карл. — Возможно, ты прав, Карл.
— Есть кое-что еще, — теперь Карлу нечего было скрывать. Напротив, он хотел, чтобы раскрытую, пусть и не до конца, тайну знали еще двое, ведущий с ним диалог Конрад и молчаливо присутствующий при их разговоре Август. — Ты знаешь, Конрад, я никогда не вижу снов. Вернее, я видел их всего несколько раз в жизни. Сны приходят только тогда, когда я оказываюсь между жизнью и смертью, или когда их наводят. И вот однажды, когда я умирал от отравы — правда, это не была негода, или в питье ее было слишком мало — ко мне пришла женщина. Она была красива и говорила со мной на незнакомом мне языке. И почему-то я сразу же признал в ней свою мать, хотя та, скорее всего, была обыкновенной нищенкой и умерла, едва подарив мне жизнь. Кто-то использовал ее, как использовали и мать Косты Яра, чтобы нас выносить…
— Богиня.
— Возможно, — не стал спорить Карл. — И ведь во мне действительно есть много такого, что редко встречается среди людей.
— Ты Долгоидущий, — кивнул Конрад. — Это редкий дар.
— Я вижу сквозь Тьму.
— Я догадался, — Конрад, наконец, раскурил свою трубку и теперь, не торопясь, ею попыхивал. — Между нами говоря, я тоже. Не всегда, с трудом и омерзением, но вижу.
— Я вызываю рефлеты, хотя никогда этому не учился, и на меня не действует магия.
— Вот, как!
— Вот, так, Конрад.
— Что ж, может быть, — согласился Конрад. — Значит, все-таки боги… Но что же им надо?
— Не знаю, — покачал головой Карл. — Но подозреваю, что дары богов оплачиваются смертью. Прочитай завещание…
Через четверть часа они расстались.
* * *
— Свидетельствую, — сказал, подойдя к ним, Конрад и положил свою ладонь на их опутанные венчальной лентой руки.
— Свидетельствую, — сказала Валерия, возлагая руку поверх руки Конрада.
Я любил твою мать, — сказал ей Карл.
Я знаю, отец, — ответила Валерия. — Но мать умерла тридцать лет назад.
— Свидетельствую, — сказал Август.
— Свидетельствую, — сказала Виктория.
Я обещал, — сказал Карл. — Еще не завершилась ночь в зале Врат, а ты уже коронована и стала моей женой.
Ты не солгал, Карл Ругер, — ответила Дебора с улыбкой. — Я знаю, ты никогда не лжешь, и наши дети не будут бастардами.
В сером тумане ее глаз вставало солнце счастья, такое ослепительно золотое, что, Карлу показалось, что он тает в его лучах, растворяется в безбрежном пространстве ее глаз, но…
Что ты задумал скрыть от меня на этот раз? — Спросила она, не отпуская улыбки, но скрыть от него тень тревоги все-таки не смогла.
«Только не ей! — Взмолился он в душе, понимая, впрочем, всю тщетность подобного рода молитв. — Великие боги, ну почему я должен…!»
Но делать было нечего. Суд богов — жестокий суд.
Ничего, — ответил он ей, чувствуя, как холод разлуки превращает его сердце в лед. — Ничего…
