Суо — вот и ответ на вопрос о законности брака, оформленного задним числом. Этим нелюдям даже не потребуется доверенность, якобы подписанная потеряшкой, все будет сделано в самом чистом виде: запись на стене алтаря, свежая кровь Таллика, мое аннулированное замужество.
Маг взмахнул рукой, и служитель застыл, а свечи, что он так бережно поставил на камень судьбы, вспыхнули рунами клятв и, кружась, поднялись под самый потолок белого храма. Засияли, вырезая на стене костяного алтаря два имени: мое и второго Дори. Вниз сыплется пыль и крошка, превращая растаявший воск в желтое золото. Еще несколько мгновений, и вот уже тонкие золотые струйки текут по камню судьбы, чтобы написать руны брачной связи. Красиво, волнующе и вместе с тем — ужасающе. Если воск застынет, я свободна от прошлого, если нет — мое прошлое «по воле богов» узнает: где я, с кем я и то, что я жива. Вот почему добрых три года подряд я уповала на слухи об аннуляции брака, но не стремилась в храм.
Тариец держит меня крепко, одной рукой под грудью, второй почему-то за бедро, выписывая большим пальцем узор на коже. Это, а еще напряжение, исходящее от него, тревожит и раздражает не меньше, чем улыбки двух нелюдей и внимательный взгляд мага, не сводящего с нас глаз. Золотые ручейки уже заполнили желобки брачных рун и соприкоснулись друг с другом, но не спешат застыть.
Чтоб тебя!.. Чтоб тебя!.. Чтоб тебя разорвало, ублюдок Урос!
А сквозь мысленные проклятия слышится, как Суо почтительно обращается к Инваго Дори:
— Сколько лет дадим, господин?
— Вначале покажи, кем был ее первый.
Не надо! Слова от ужаса застряли в горле, но искусник мрака понял меня:
— Она против.
— Имя, — потребовал тариец, сжав руку на моем бедре, и я затихла. Что спорить, он все равно сильней, а захочет, так выбьет признание одной левой.
Легкий пасс рукой, и сияние, что вырезало на стене наши с потеряшкой имена, спустилось ниже, чтобы на алфавите алтаря, по одной высветить буквы ненавистного мне имени.
— Даруш Темный, — прочитал Дори, и два его преданных нелюдя тихо присвистнули. — Лорд Урос был твоим мужем? — не поверил воин, развернул меня к себе лицом и требовательно вопросил: — Какой женой по счету ты у него была?
— П… п… — из-за страха и негодования выдавить из себя получилось только это. Он до сих пор меня ищет! До сих пор…
— Пятой? — предположил Асд. — Говорят, из семи его избранниц именно пятая пропала без вести. Сгинула в пропасти, как и Таллик.
— Вряд ли он до сих пор продолжал бы искать пятую, — Гилт смотрел не на смертельно бледную меня, а на камень судьбы и незастывшие струйки золота. — Скорее всего она была первой, любимой женой.
— Той, что пыталась его убить? — не поверил оборотень.
— Той, что убила, но не до конца — качнул головой вампир и поведал невероятное: — Лорд Урос не совсем человек, с примесью.
Урос никогда человеком не был. Грязный мерзкий тариец! Будь моя воля, я бы выкрикнула это, но смогла лишь промычать.
— И сколько длился брак? — встряхнул меня Дори, но услышал лишь очередное «П… п…». Догадался, что ответа не получит, обратился к нелюдям: — Гилт, Асд, сколько?
— Полгода. Затем случился пожар, унесший жизнь супруги, — ответил первый.
— И основательно поджаривший лорда, — добавил второй.
Минута, в течение которой воин в раздумье смотрел на меня, а я — на пуговицы его куртки, казалось, растянулась в вечность. Вечность страха перед будущим и понимания, что будущего у меня больше нет. Если Темный не поверил в мою смерть и ищет до сих пор, значит, его обязательно оповестят о попытке связать мое имя с другим тарийцем, имевшей место быть в белом храме на дальней заставе поверженной Вдовии. А еще это значит, что Таллик Дори бывший жених, несостоявшийся муж и верный гражданин своей страны должен в сжатые сроки вернуть меня «скорбящему».
— Чтоб тебя… — простучала я зубами, зажмурилась и горящим лбом ткнулась в грудь несостоявшегося деверя. — Чтоб тебя!..
— Не проклинай понапрасну, — усмехнулся он и сцепил руки у меня на спине.
— Господин, время, — запинаясь, напомнил маг. — Сколько лет дадим?
И голос, что еще минуту назад изменил мне, неожиданно вернулся:
