Тут паровоз начал выпускать пар с душераздирающим свистком, и в то же время из ниоткуда появилась спасительница Джульетты. Нелли Варга. Она принялась без разбору осыпать ударами Джульетту и ее сторожевых псов. Псы слегка растерялись, когда на них напала сумасшедшая маленькая женщина, вопящая что-то на непонятном языке. Пока они возились с Нелли, Джульетта не упустила случая.
Она была оленем. Она была стрелой. Она была королевой. Она была единством и борьбой. Она побежала.
Она добежала до моста Воксхолл, когда рядом взревел мотор и завизжали тормоза. Открылась пассажирская дверь, и Перри сказал:
– Залезайте.
– Я не мог допустить, чтобы они вас забрали. Они – волки, все до единого.
– А вы тоже волк?
– Одинокий. – Он засмеялся.
Он довез ее не до Дувра, но до самого Лоуэстофта. Когда они прибыли на место, уже стемнело. Они поели жареной рыбы и выпили пива в пабе для матросов траулеров у порта.
– Откуда вы знали, где я окажусь? – спросила она.
– Мне сказала маленькая птичка.
Он предложил ей сигарету.
– О, так вы все-таки курите.
– Мне вас не хватало, мисс Армстронг.
– Мне тоже вас не хватало, мистер Гиббонс.
Сладостное и невыносимо острое чувство.
– И это пройдет, – сказал он и поднес ей зажигалку.
Он договорился, что ее возьмут пассажиркой на рыболовный траулер, и оплатил проезд. Капитан согласился на рассвете перевезти ее в Голландию.
– Я думаю, там как раз можно будет сбыть те бриллиантовые серьги, – сказал Перри.
Я думала, у меня столько секретов, подумала Джульетта. А оказывается, они были всем известны.
– Боюсь, что я просто заурядная воровка.
– Не заурядная. Я бы даже сказал, чрезвычайно незаурядная.
– А у вас не будет неприятностей? Если узнают, что вы мне помогли?
– Не узнают.
Видимо, даже после инфракрасного слоя есть еще какие-то слои. Тайны поверх тайн.
– Перри, на чьей вы стороне?
– На вашей, мисс Армстронг. Вы ведь моя девушка.
То была ложь, но очень милая, и Джульетта мысленно поблагодарила его за это. У него всегда были такие хорошие манеры. Она полагала, что вопрос даже не в том, кто на чьей стороне. Наверняка все гораздо сложнее.
Они провели ночь в пансионе, лежа одетыми поверх покрывала на кровати. Мраморные скульптуры на крышке саркофага – в самый последний раз.
Когда занялся холодный рассвет, Перри проводил ее к гавани. Он сунул ей конверт с деньгами («На первое время»), – а затем расцеловал в обе щеки:
– Главное слово, мисс Армстронг, – мужество.
И она поднялась на борт. Там воняло рыбой и машинным маслом, и экипаж не знал, как к ней относиться, поэтому по большей части ее игнорировали.
Она проведет за границей тридцать лет, а когда вернется, то вернется уже в совершенно другую страну. Ее жизнь за эти годы будет интересной, но не чрезмерно. Она будет счастлива, но не чрезмерно. Так и должно быть. После войны – долгий мир.
Она будет жить в Равелло, когда за ней придут. Постучат в дверь, и на пороге обнаружатся двое мужчин в сером, и один из них скажет:
– Мисс Армстронг? Мисс Джульетта Армстронг? Мы должны отвезти вас домой.
Она только что посадила лимонное деревце и расстроилась, что не увидит его плодов.
Нужно заполнить пробелы, скажут они. Ей предстоят бесчисленные допросы. Ее свидетельство понадобится, чтобы осудить Мертона и «подвести черту». Мертон обладал непонятной неуязвимостью. Он получил рыцарское звание и был столпом общества. Но в конце концов слухи стали слишком сильны, и от них уже нельзя было отмахнуться. Он взлетел слишком высоко – и упал. Единственный возможный сюжет.
Имя Джульетты на суде не называлось, но, когда все кончилось, ее не выпустили из страны. «Мы хотели бы присматривать за вами, мисс Армстронг». Она не очень возражала. Маттео мог ее навещать, хотя девушка, с которой он был несчастен, всячески старалась помешать ему.
Оливера Аллейна к тому времени уже разоблачили – это произошло в 1954 году. Это для всех оказалось сюрпризом, даже для Джульетты. Он был ловок и умудрился сбежать. Последовали броские газетные заголовки и охота на него по всей Европе. Потом разоблачили еще двоих – дипломата из посольства в Вашингтоне и высокопоставленного сотрудника Министерства иностранных дел. Оливер Аллейн через год с большой шумихой всплыл в Москве.
