— Знаешь, я не очень верю, но не буду приставать с расспросами. — Взяв ее за руку, Блейн торопливо сказал: — Пойдем отсюда.
— Надо же попрощаться.
— А ты в состоянии?
— Я посижу в машине пять минут, потом попрощаюсь с твоей семьей, и мы сможем ехать.
Кэмрин заставила себя успокоиться, подняла голову и выпрямилась. Ведь она же объяснила сама себе, что не надо разрывать себя на части, не надо готовить себя к тому времени, когда они расстанутся…
— Кэм.
— Да?
— Я так сильно люблю тебя, — его улыбка, нежная, обожающая, обнажала такую глубину чувств, о которой она мечтала всегда.
Любая женщина почувствовала бы себя самой счастливой в мире, услышав такое признание. У Кэмрин же еще сильнее заболело сердце. Со слабой улыбкой она направилась к дому прощаться со всеми.
Блейн сидел у бара, попивая пиво и не отрывая взгляда от Кэмрин.
Рекламные агентства устроили в ее кофейне вечер. Кэмрин быстро перемещалась по залу, переходя от одной группы к другой, легко обмениваясь нейтральными замечаниями то с довольно известными и претенциозными менеджерами по рекламе, то с начинающими деятелями, лелеющими надежду попасть в модные журналы и газеты Мельбурна.
Сегодня Кэмрин была в элегантном облегающем платье, подчеркивающем изящество фигуры, волосы свободно лежали на плечах, улыбка не покидала ее губ. Выглядит на миллион баксов, подумал Блейн.
Женщина — хозяйка; женщина, которая со всем может справиться; женщина, которая за все отвечает. Как будто два разных человека — спокойная и решительная здесь, и совсем другая, растревоженная и взволнованная, была с ним на семейном барбекю.
С тех пор они не разговаривали о его семье и об их будущем. По дороге домой Блейн не хотел испытывать счастье, ведь день прошел так хорошо. Но теперь, неделю спустя, Он не мог понять, что же произошло в конце, где именно тот момент, после которого ее настроение так резко упало.
Блейн взглянул на часы — когда же кончится эта суматоха? Не любил он шумные вечеринки. Несколько подобных вечеринок, именно с рекламными агентствами, он посещал, когда искал фирму, которая представляла бы его Корпорацию БЭ. Тогда это показалось ему крайне неинтересным. И сюда Блейн зашел, надеясь, что все быстро закончится.
— Получаешь удовольствие? — Кэмрин обняла его сзади и прижалась грудью к его спине.
— Сейчас да.
— Извини, сегодня немного бурно. Но шикарная вечеринка, правда?
Он никогда не видел Кэм такой оживленной: глаза блестели, щеки раскраснелись, лицо освещала ослепительная улыбка. Она получала удовольствие от происходящего, это очевидно.
Обняв жену за талию, Блейн прошептал ей на ухо:
— На мой вкус, здесь многовато народу. Знаешь, я предпочитаю вечеринку на двоих.
— А мне нравится, когда людно. Это первая причина моего переезда в Мельбурн. Полагаешь, не сумеешь вынести настоящую городскую девушку?
— Полагаю, нет.
Что в нее вселилось? Как будто она весь вечер подавала алкоголь, а не кофе по особому рецепту.
— Хочешь поехать в какой-нибудь вечерний клуб? Ребята говорили о парочке таких. Я так люблю танцевать, — она улыбнулась неестественной для нее улыбкой.
Звонок мобильного телефона спас его от необходимости отвечать. Кэмрин видела, как побледнел Блейн, прижимая трубку к уху и затыкая пальцем второе ухо.
Она его не винила. У нее от шума тоже трещала голова. Опрометчиво и глупо было звать его на эту вечеринку, чтобы продемонстрировать разницу между ними.
— Успокойся. Я сейчас приеду.
Он повернул к ней побледневшее лицо. Она испугалась — впервые видела его таким.
— Что случилось?
— Джемма в больнице. Все там, вся семья. Я еду туда. — Она знала его следующие слова, еще до того, как он успел открыть рот: — Поедем со мной.
— Конечно, не о чем говорить, — приподнявшись на носочки, она нежно поцеловала его в губы, — я только скажу Анне.
— Ты невероятная. Спасибо тебе.
— Иди. Я быстро переговорю с ней и приду к машине.
Члены семьи Блейна сидели на пластиковых стульях в холле больницы. Мужья сестер остались с детьми у себя дома. Блейн тоже хотел бы быть дома. Здесь, в тишине, в белой стерильности больницы, он слишком хорошо представлял малышку там, в операционной, и ему было очень больно…
