Дамар улыбнулся.
— Теперь осталось выяснить, — сказал он, — кто из нас отправится к полубогу. Вы готовы?
— Да, — ответил Себер, стаскивая с себя рубаху. – Я даже готов провести обряд.
Ясуд ответить не успел.
Изображение из песка вновь ожило. Линии заметались и явили взорам собравшихся новое лицо. Опять молодое, но уже не красивое. В облике этого человека читалось безумие. По отдельности все черты были нормальными, но в месте составляли ужасающую картину. Как и прежде, линии несколько раз отодвигали ввысь взгляд наблюдателей. Вот они показали человека, едущим на верблюде. Затем странную компанию, его сопровождающую. В конце пред взорами Дамара, Ясуда и Себера предстала дорога, ведущая в Сартос. Через два-три колокола человек на верблюде должен был оказаться в черте города.
— Что это значит?! – в голосе Себера слышалась злость.
— Не знаю, — покачал головой туранец.
У иранистанца просто не нашлось слов.
С застывшими лицами три ученика смотрели на песок, ожидая продолжения. И оно последовало.
Трете лицо было совсем уж юным. Мальчик лет семи-восьми. Дамар аж присвистнул от удивления. Когда на песке выстроилась фигура мальчика в рост, к туранцу присоединились и Ясуд с Себером. Юнец вовсю развлекался с двумя красотками, проявляя и пыл, и жар, и игру воображения. Находился мальчик в небольшом, полуразрушенном доме на окраине Сартоса.
Четвертый человек оказался старше своих предшественников. Черты лица у него были острые, волевые. В компании с ним находился мальчишка и здоровенный детина. Они что-то горячо обсуждали между собой. Дом, в котором они вели сию беседу, был побольше и побогаче предыдущего. Но от центра города он находился также достаточно далеко.
Ждали Ясуд, Дамар и Себер и пятого изображения. Если чудеса случаются, то их должно быть много. Но нет. Числом четыре линии из песка решили на сегодня ограничиться.
— Себер, твои предки говорили о чем-то подобном? – спросил Ясуд, рассудив, что кольцо могло не сохранить какое-нибудь одно важное знание.
— Нет, конечно! – столь яростно возразил немедиец, что могло показаться, будто Ясуд нанес ему смертельное оскорбление.
Дамар в смятении чертил на песке человечков, используя для этого отброшенную ранее палку. В дискуссии участия он принимать не желал.
Говорить же исключительно со стервозным немедийцем Ясуду никак не хотелось. Он уселся на песок и стал любоваться морской далью. Подспудно пытался осознать произошедшее. Но очень аккуратно, только краешком сознания. Совершенно невозможно за один присест принять в себя мысль, что полубог не один. Их четыре.
Который же из них тогда оставил завещание? Иранистанец бросил подозрительный взгляд на Себера. Библиотекарь вполне мог знать ответ. Но делиться он им не станет. Тогда ведь заметно сократятся его шансы стать единственным.
Но всё-таки почему полубог не дал более четких указаний? Ведь кольцо в точности описывало для своего владельца все ритуалы, указывало на каждую мелочь. Даже изображение на песке показало не только кого искать, но и где искать.
— Пойдемте назад, — предложил туранец.
Ясуд и не заметил, как Дамар пришел в себя. Палка лежала в стороне, а все человечки были старательно затерты ногой. Похоже, туранец сильно стыдился того, что проявил слабость.
Себер стоял с самым злобным выражением лица и смотрел то на Ясуда, то на Дамара.
— Согласен, — сказал Ясуд. – Здесь больше делать нечего. Надо придти в себя и уже тогда на спокойную голову обмозговать всё случившееся.
Себер так и остался молча стоять.
Иранистанец встал, подошел к немедийцу, поднял с песка его рубаху и протянул владельцу. Себер нехотя её взял.
— Разберемся, — поспешил обнадежить немедийца Ясуд и по-дружески хлопнул его по плечу.
Дамар уже брел в сторону Сартоса. Ясуд поспешил за ним. Догнав туранца, иранистанец обернулся. Себер наконец очнулся окончательно и сейчас вышагивал вслед за ними.
Так, не проронив ни слова, трое учеников и дошли до «Морского Змея».
Сославшись на разболевшуюся голову, Дамар сразу же поднялся наверх в комнату. Себер и Ясуд немного посидели в тишине. Иранистанец закал себе вчерашнего зингарского. Но после неудавшегося обряда оно показалось ему совершенно безвкусным. Ясуд сделал пару глотков и отодвинул от себя бокал.
