Вдали начали по одной зажигаться лампы, прикрепленные по боковым сторонам к стенам туннеля, приближаясь к Александру Михайловичу. Когда свет включился и рядом с ним, он поднял голову и осмотрелся. Теперь при свете огней было ясно, откуда раздавался плач и шепот. Оказалось, что не только он с Шивой сидят в клетках, но и еще около сотни бедолаг. Вдоль обеих стен, в два ряда стояли точно такие же «ящики из прутьев». По всему туннелю начали раздаваться шорохи, скрежет, шуршание. Большинство людей спали и их явно не радовал подъем. Некоторые просто сидели и общались друг с другом. Еще чуть дальше сидела женщина в обнимку с ребенком и вытирала слезы. Нагнувшись вперед, старик посмотрел в проход между клетками, он понял откуда был столь ужасный запах. Между некогда бывших рельс, была вырыта одна большая канава, которая растянулась вдоль клеток. Наверное именно в нее, «люди из клеток», ходили в туалет. Приглядевшись получше, старик понял, что именно так оно и было. Все же место для того, что бы вылезти из клетки и не упасть в этот «туалет» было. Откуда-то слева раздался громкий и четкий голос:
— Подъем, сегодня вас ждет увлекательнейший день! Сегодня многие из вас попытаются загладить свою вину перед родиной собственной кровью! Кто желает?
— Ха-ха-ха! — Раздался хохот разными голосами, все с той же стороны.
— Как будто их будут спрашивать! — Крикнул один из голосов только что яростно смеющихся.
— Вот именно дамы и господа, мы сами выберем тех, кто искупит свои грехи ценою собственной жизни, а остальных как всегда ждет ответственная работа.
Все это время Александр Михайлович всячески пытался извиваться, что бы увидеть лица говорящих, однако у него это не получалось. Поняв, что это безуспешная затея, он расслабился и не удобно оперся спиною на решетку. Переведя взгляд на Шиву, старик увидел, что тот сидел затылком к нему и докуривал сигарету, что-то бубня себе под нос. Раздался скрежет металла, затем еще раз и еще, пока Александр Михайлович не понял, в чем дело. Клетки с людьми открывали и, выпуская по одному, ставили их в шеренгу, спиной к канаве. Через какое-то время, старик все-таки смог изогнуться и увидел людей, в потрепанном камуфляже цвета хаки. Один открывал ключами замки, а еще двое шли за ним с автоматами, выравнивая только что вылезших людей. Когда очередь дошла до Шивы, «надзиратель», как его окрестил старик, нагнулся к Шиве и спросил:
— Ну что, сегодня будем себя тихо вести или как?
— Да я исправлюсь, начальник. Открывай уже скорее, а то ноги затекли.
— Ноженьки у тебя затекли? Ну тогда посиди еще тут чуток, мы тебя на обратном пути выпустим. — Надзиратель ехидно усмехнулся, а Шиве ничего не оставалось, кроме того, как понурить голову в бок.
И вот дошла очередь и до Александра Михайловича. К нему надзиратель не стал нагибаться, и лишь сказал позади идущим товарищам:
— Этого мы не трогаем, у него нога сломана, да и вообще он вон, старый, пользы от него мало.
И группа надзирателей продолжила свое шествие, выпуская и строя людей у канавы. Шива все так же сидел затылком к старичку и продолжал бормотать.
— Вот гнида, а? — Сквозь зуба сказал Шива.
— За что они вас так, Шива?
— Да я одному охраннику нос сломал, они меня за это расстрелять хотели, потом, вон, отправили заглаживать свою вину перед родиной кровью, а я им на зло вернулся. Теперь мстят мне как могут.
— А как это, заглаживать свою вину перед родиной?
— Посылают тебя как живой щит и все первые пули от аборигенов в тебя летят. А когда живой щит весь передохнет, то только тогда «бойцы» открывают огонь.
— И как же вам удалось выжить, Шива?
Собеседник развернулся к Александру Михайловичу лицом.
— В меня попали, и я потерял сознание, а когда очнулся, то уже опять лежал в клетке. — Шива оказался мужчиной уже в возрасте. Многие части лица уже покрыли морщины. Глаза у него были как два шарика, блестящих на солнце. В них можно было сразу понять натуру этого человека, не даром говорят, что глаза это зеркало души. Все бы ничего, да только вся левая часть лица Шивы была зашита швами, а через щеку можно было увидеть язык и зубы. — Пуля застряла у меня где-то в черепе и чтобы добраться до нее, эти садисты решили срезать мне пол-лица. Вот тебе и хирургическая помощь.
