– Не думаю, что они уже поняли, – задумчиво произнес Халид. – Но со временем они сообразят. Думаю, что Саид воспользуется даром правильно. Мальчик хотел деньги, чтобы поступить в училище. Но Гамаль… этот тушь с ресницы украдет, и ему все равно будет мало.
– Хуже того, – сказала она. – Их желание дарует долгую жизнь. Но не уточняет, как они ее проведут. Их всю жизнь может мучить страшная болезнь, а умереть они не смогут. Или они попадут в катастрофу, после которой будут страдать невыносимыми болями. Их «дар» может легко превратиться в тюрьму.
Халид медленно опустил чашку и пробормотал молитву. Многие люди этого не понимали. Магия не выносила дисбаланса. И всегда взимала плату.
– Значит, я за ними пригляжу, – мягко проговорил он, прежде чем добавить: – Спасибо, Джахиз.
Фатима кивнула знакомому каирскому сленгу – благодарность суданскому мистику произносили с похвалой, сарказмом или гневом. Именно аль-Джахиз около сорока лет назад пробурил дыру в Каф, измерение джиннов. Она была достаточно юной, чтобы родиться в мире, оставшемся после исчезновения этого ученого. Порой он все еще вызывал головокружение.
– Знаешь, парень был прав. – Фатима пристально на него посмотрела. – Ты не обязан был мне сообщать. Мог оставить бутылку себе. Попробовать загадать собственные желания.
– И рискнуть проклятием Мухаммеда Али? Помилуй Аллах.
Еще один пример каирского сленга. Мухаммед Али-паша[4], Мухаммед Великий, по слухам, закрепил свою силу с помощью джинна-советника – который его бросил во время величайшей нужды, отвечая на мольбы старого хедива[5] смехом, отдающимся у паши в голове. Когда стареющего правителя принудили отречься от престола, в слабости его ума многие винили проклятие джинна.
– В отличие от молодежи, – продолжил Халид, – я знаю разницу между тем, что я хочу, тем, что мне нужно, и тем, что попросту может меня убить. Кроме того, я думал, что все эти разговоры о джиннах в лампах – французская писанина. – Он перевел взгляд на сверхъестественных криминалистов, которые осторожно помещали сосуд марида в деревянный ящик для перевозки. Они снова как следует запечатают бутылку и найдут место для хранения – позволяя ее вспыльчивому владельцу дожидаться гибели человечества.
– С лампами перегнули, – сказала Фатима. – Бутылки, с другой стороны…
Не успела она договорить, как заметила идущего к ним мужчину. В красном кафтане, значит, не со сверхъестественными криминалистами. Со второго взгляда и вовсе не мужчину – автоевнуха. Судя по грациозной фигуре и элегантной походке, одна из последних моделей курьеров.
– Доброго вечера и простите за вторжение. – Робот остановился и заговорил: – У меня сообщение для получательницы: агента Фатимы эль-Шаарави. Отправитель: Министерство алхимии, заклинаний и сверхъестественных сущностей.
– Это я, – сказала Фатима. Сообщение в такой-то час?
– Это конфиденциальное сообщение, – сказал механический человек. – Требуется идентификация.
Фатима подняла значок к сенсорам гладкой пластины лица автоевнуха.
– Идентификация подтверждена. – Механические пальцы извлекли тонкий цилиндр и вручили его Фатиме. Она открыла футляр, развернула записку и быстро ее просмотрела.
– Еще работа? – спросил Халид.
– Айва[6]. Похоже, придется съездить в Гизу.
– Гиза? Судя по всему, особо поспать не получится.
Фатима запихнула записку в карман.
– Сон для мертвых. А я планирую много жить.
Большой мужчина улыбнулся.
– Иди с миром, следователь, – крикнул он, когда она уходила.
– Храни тебя Аллах, Халид, – ответила она перед тем, как ступила из ахвы в ночь.