Случайно Михаилу попался на глаза Юзеф.
– Приветствую тебя, уважаемый! – отвесил поклон Михаил.
Юзеф обрадовался встрече.
– Вы еще здесь?
– Никак не можем найти крупную партию пряностей.
– О! В Реште в это время вы уже не найдете много пряностей. Так, на каждый день покушать. Вам надо идти в Исфахан. Но там нет моря, а караваном через горы – десять дней пути. Или плыть в Баболь.
– Это где?
– Вдоль побережья. Думаю, за два-три дня доберетесь.
– Пожалуй, подходит.
– Я даже скажу, к кому можно обратиться. На базаре найдете Мирзу-оглы из Мешхеда и передадите ему привет от Юзефа. Мы с ним давно знакомы.
– Благодарю, Юзеф!
– Надеюсь, что мы встретимся еще не раз.
Михаил рассказал о ситуации Пафнутию.
– Чертовы персы! Сказали бы сразу! – взбеленился Пафнутий. – Отплываем!
– Что, прямо сейчас?
– Надоели эти мазанки, еда здешняя! От баранины меня уже воротит, впрочем, как и от ихнего овечьего сыра.
Голому собраться – только подпоясаться.
Суда вышли в море, и к исходу третьего дня они пришвартовались в Баболе. Оба купца сразу же отправились на городской базар – искать знакомого Юзефа.
Торговец уже запирал свою лавку – время было позднее, и когда Михаил передал ему привет от Юзефа, Мирза-оглы оживился.
– Пойдемте ко мне домой, там и обсудим все дела, – радушно пригласил он.
Купцы согласились.
Они прошли немного по узкой и кривой улице. С обеих сторон тянулись высокие глинобитные заборы, глухие – только с калитками.
– Как они находят свой дом? – удивился Пафнутий.
Мирза-оглы распахнул перед ними калитку и завел купцов во внутренний двор. Он был чисто подметен, в середине двора – круглый бассейн с рыбками.
Навстречу Мирзе-оглы тут же выбежал подросток.
– Мой сын, – с гордостью сказал перс. – Пойдемте в дом.
Дом у него, как и у всех персов, делился на две половины – мужскую и женскую. Для отопления в холодное время года использовались жаровни и печи.
В комнате Мирза-оглы усадил гостей на подушки. Сын его начал носить и ставить на ковер угощение – свежие лепешки, сушеные и свежие фрукты, горячий шербет.
Сидеть с подогнутыми ногами и при этом брать с ковра еду было непривычно и неудобно. Но купцы были голодны и отведали все кушанья.
Когда все насытились, Мирза-оглы хлопнул в ладоши, и сын убрал с ковра посуду и еду.
– Слушаю вас, уважаемые гости. Что привело вас ко мне?
– Мы из дальней северной страны – иногда ее называют Гардарикой.
– Слышал, – кивнул головой Мирза, – но жителей ее вижу в первый раз. Ты уже бывал в нашей стране? – обратился Мирза к Михаилу.
– Нет.
– Язык наш хорошо знаешь. Так что вас интересует?
– Пряности, в первую очередь – перец.
– О, вы обратились по адресу. У меня есть хороший перец, вам понравится. Сколько надо?
– Много. Вопрос в цене.
– Дешевле чем у меня, вам ни у кого не найти. Два серебряных дирхема за мешок.
– Нам бы хотелось посмотреть на товар.
– Непременно, кто же из солидных купцов купит товар не глядя? Предлагаю завтра пожаловать ко мне в лавку.
Переговоры на том закончились. Купцы откланялись, и, поплутав немного, вышли в порт. Переночевав на корабле, они утром направились на базар.
Солнце едва встало, а базар уже шумел, шла бойкая торговля. Тянулся дымок от печей, в тандырах пеклись длинные лепешки.
Мирза-оглы встретил купцов как старых знакомых. Он поинтересовался, как почивалось, и провел через дверь в заднюю часть лавки, где было хранилище товара. От резкого запаха пряностей, витавшего в воздухе, оба купца начали чихать.
Мирза-оглы подтянул к себе мешок и развязал горловину.
– Оцените, каков перец!
Михаил и Пафнутий подошли, взяли по щепотке черного молотого перца, потерли его между пальцами, понюхали, попробовали на язык. Перец был настолько острым, что на глазах выступили слезы.
– Ядреный! – охнул Пафнутий. – Попроси его, пусть даст воды!
Михаил перевел. Мирза из кувшина плеснул в кружку воды и подал Пафнутию. Тот жадно сделал несколько глотков.
– Берем все, – сказал он Мирзе.
– У меня пять десятков мешков, – важно сказал Мирза. – Сколько будете брать?
– Все. Нам даже мало будет, у нас два корабля.
На какой-то миг Мирза потерял самообладание. Глаза его, дотоле учтиво-спокойные, остро блеснули. Слегка охрипшим голосом он сказал:
