– Чего надумал?
– Согласен. Только идем в Персию. Османы, как и крымские татары, – только перекупщики. Мы в деньгах потеряем.
– Я рад, что ты согласился! Надеюсь, слово твое крепкое, потому что времени для удобного плавания остается немного.
– Пафнутий Афанасьевич! Ты в Москве давно, наверное, и знакомых купцов много, почему же ты предложил столь рискованный вояж мне?
– Не только тебе. Люди отказались по разным причинам. У кого-то нет денег, а ведь перец стоит дорого, у других не позволяет судно, требующее ремонта, у третьих – семейные обстоятельства. А некоторых я и сам не взял бы, даже если бы они попросились: либо ненадежны, либо хитры чрезмерно – такие компаньоны попытаются обвести вокруг пальца.
– Хм, тогда почему я? Ведь для тебя я человек вовсе незнакомый, в Москве новичок.
– Именно поэтому. В Москве у тебя связей нет, а денежки водятся. Дом купил каменный, а это о многом говорит – не только о тугой калите, но и о способности вперед смотреть.
– А что в Персию для торговли брать будем? Али пустые пойдем?
– Что ты, что ты! – замахал руками Пафнутий. – Зачем пустыми, зачем деньги терять? Конечно, товар возьмем. Я узнавал, хорошо берут воск, сукно. Железо и побрякушки для женщин везти нет смысла, там этого добра своего хватает. Кожи тоже не бери, как и сало, его в руки не возьмут.
– Когда быть готовым к отплытию?
– Думаю, через седмицу в самый раз будет. А пока не спеша товар бери, судно твое команда пусть проверит.
– Договорились.
Купцы пожали друг другу руки, скрепив таким образом договор.
Несколько дней Михаил закупал воск в бочках. Отколупнет кусочек, понюхает, в руках разомнет. Хороший воск в руках мягким становится, и запах от него медовый, сладкий.
Взял двенадцать бочонков, загрузил в трюм.
Потом принялся покупать ткани. Мимо шелка и парчи равнодушно проходил – эти ткани шли из Персии, а вот немецким плотным сукном, что ганзейские купцы из Любека возят, заинтересовался. Щупал, мял, тянул – не гнилой ли товар? Да расцветки выбирал поярче, покрасочнее: на Восток все-таки собирался, а Восток – дело тонкое, вкусы своеобразные.
Рулоны с тканями весили немного, да и места не занимали – всего-то трюм наполовину оказался заполнен. Посомневался Михаил, подумал, да и не стал больше товар брать: судну идти легче, пусть и вниз по течению. Ведь еще неизвестно, как товар удастся продать, а все деньги вкладывать не хотелось. По слухам, персы за перец брали только серебро и золото. В ходу были европейские монеты, талеры, эскудо, песо; не брезговали они и русскими серебряными гривнами, поскольку серебро было высокой пробы.
Медными деньгами, что еще оставались, рассчитались с командой, заплатив за полгода вперед двойное жалованье – как и уговаривались с Григорием.
Парни из команды, узнав от старшего, что будут заходить домой, бросились покупать домашним подарки – шали, ткани, дешевые бусы, гребешки. Пафнутий тоже загружал свое судно – его Михаил то и дело встречал на торгу.
Минула седмица. Михаил заявился к Пафнутию – принес ключи от своего дома.
– Ты обещал, что холопы за домом моим присмотрят – вот ключи.
– Я не отказываюсь. Ты готов?
– Готов, товар на судне.
– Провиант купил?
– В одну сторону хватит. А мимо Нижнего Новгорода пойдем – на ярмарке остальное докупим. Дешевле получится.
– Когда выходим?
– Ты старший, решай.
– Тогда утром. Ты по течению выше стоишь – опустишься до моего причала, дальше вместе пойдем.
Купцы распрощались.
Утром команда позавтракала всухомятку – хлебом с салом и вареными яйцами.
На веслах вышли на середину реки, а дальше вода сама подхватила ушкуй и понесла его вниз.
Через полверсты они заметили ладью Пафнутия. Гребцы уже на веслах сидели, а сам купец стоял у борта. Увидев Михаила, он махнул рукой – мол, плыви дальше, мы догоним.
И в самом деле, несколькими гребками гребцы вывели судно на стремнину. На обоих судах поставили паруса, и плаванье началось.
Михаил, а за ним и гребцы перекрестились. Вчера он ходил в церковь, поставил свечку Святому Пантелеймону, покровителю путников и болящих, – за удачное плавание.
Ветер дул попутный, да и течение помогало – за день успели пройти довольно много.
