К учебе мы относились заинтересованно, с огоньком. Офицеры, назначенные в террористы, скрывая свою озабоченность, интимно шептали нам: «Афоня, ты там при захвате не свирепствуй, ладно? И не пали ты так по корпусу при контакте. А то прошлый раз… Все-все! Уже забыли! Афоня, а ты пивка хочешь?»
Еще раз говорю — я не боевик. Но ребята мы были молодые, азартные. Рубились на полном серьезе, с душой. Да и требования, в общем-то, были такие, и понимание ситуации опять же… Если не ты его, то он тебя, это всем было ясно. Так что «террористов» мы брали жёстко и больно, крутили их, как бельё при выжимании. Да и они, собственно, отбивались не хуже. Синяки были у всех. Были и травмы, но редко. А я вот не уберегся.
При захвате террористов в самолете кто-то случайно слегка меня подтолкнул сзади, я на броске не удержался на ногах и грохнулся сначала шлёмом-сферой о борт самолета, а потом сорвался со штурмовой лестницы и приложился всей спиной об бетонку. Да так неудачно — копчиком прямо на какую-то клятую железяку, которая спокойно валялась себе под самолетом и никому не мешала. Кроме меня, понятное дело. Ну, грохнулся и грохнулся. С кем не бывает. Боль лишь придала злости. Разъяренным представителем семейства кошачьих я взлетел на борт самолета и открыл стрельбу по мечущимся в салоне террористам. Резиновыми пулями, конечно, но и это весьма и весьма чувствительно! В общем — выпустил пар. Ну, закончили, плеснули в пластиковые стаканчики по граммульке теплой водки прямо в салоне взятого штурмом аэроплана, посмеялись над синяками и шишками. Нечаянно толкнувший меня Славка из КРО попросил прощения за свою неловкость и заржал над моим орлиным полетом. А через месяц спина стала побаливать…
Так она болела-болела, и ничего ее не брало. Ни прогревания, ни мази, ни уколы и процедуры в нашей медсанчасти. Начальство посмотрело на это дело, прикинуло срок окончания моего контракта, и меня перевели в аналитический отдел. Там, за столом и компьютером, я продержался полтора года, а потом боли стали совсем нестерпимыми. Тут все забеспокоились всерьез. Меня срочно направили в Москву, на лечение. Там я мотался по всяким разным серьезным госпиталям, но было уже поздно. Да и не понимали медики, что же со мной, в конце концов, произошло. Все понимали, что это последствия падения, но вот что я себе там сломал или повредил, и, главное, как это лечить, врачи не могли определить. Только жевали губами и укоризненно смотрели на меня. Мол, как это вас, батенька, угораздило-то, а?
Сказать я им ничего не мог и только молча пожимал плечами в ответ. Потом и пожимать плечами стало больно. В общем, чтобы не забивать вам голову ненужными в нашем повествовании деталями, мне дали инвалидность. А жизнь дала трещину. Точнее — сломалась на хрен!
Мне было тяжело. К родителям я старался лишний раз не заходить, не хотелось видеть полные слез глаза матери и набухавшие желваки у отца, когда он смотрел на мое улыбающееся лицо и чаплинскую походку.
Со Светкой, моей бывшей женой, мы разошлись достаточно давно. Когда я сказал ей, что мы переезжаем жить и служить на дальний степной полигон. Оказалось, что она жить не может без вечернего сияния города, бутиков, маленьких уютных кафешек и спа-салонов. Детей мы родить не успели, и после года разлуки тихо и спокойно разошлись. Так что я еще сравнительно молодой и завидный жених. Сторож со склада чугунных болванок, да еще и инвалид… Но зарплата у меня весьма и весьма высокая, вот!
Из всего тут мною сказанного, прожженному читателю мигом становится ясно, что все, что со мной произошло в жизни — вздор и чепуха! Магия перенесет меня в иной мир, спину мне вылечит мудрый седобородый архимаг, а на закуску — в волшебном лесу я встречу эльфийскую принцессу. Прямо под цветущим мэллорном, ага. И уж плодоносящим заодно… Она доверчиво протянет мне плод этого дуриана, я его с хлюпаньем схарчу, и принцесса разом влюбится в незнамо какого ободранного и небритого попаданца с неясной биографией и безобразным орочьим акцентом при попытке лопотать на блистательном Квэнья… Это сомнений у вас не вызывает, так ведь? Абсолютно верно, вы правы! Так и должно быть в настоящей, реальной жизни. Да еще у реальных пацанов…
