Сюжет шоу был несложен и понятен каждому – речь шла о группе, которая хочет быть как битлы. На роль условного Джона взяли техасца Майка Несмита, вроде бы похожего любителя шуток на грани фола, при этом с поэтичной душой – позже выяснится, что он и как музыкант представляет из себя больше всех остальных. В образ Маккартни вошёл единственный британец в составе – Дэйви Джонс; тот самый человек, из-за которого другой Дэвид Джонс в 1966 году решил сменить фамилию на Боуи – боялся, что иначе их станут путать. Как ни смешно, но американская телеаудитория впервые увидела Дэйви Джонса из The Monkees тогда же, когда и The Beatles: на легендарном телешоу Эда Салливана, запустившем в 1964-м в США волну битломании, показали фрагменты лондонской постановки диккенсовского «Оливера Твиста», где Джонс, на тот момент подающий надежды театральный артист, играл «ловкого плута» Джека Доукинса. В The Monkees ему, как правило, отдавались на откуп романтические медляки – такие, как песня «I’ll Be True to You» с первого альбома ансамбля.
Дальше, правда, точные параллели с битлами дают сбой, потому что условный барабанщик The Monkees Микки Доленс ещё и пел едва ли не лучше остальных, чего при всём уважении никогда нельзя было сказать о Ринго Старре. А Питер Торк был обозначен как исполнитель на клавишных, какового у The Beatles, строго говоря, просто не было – на них мог играть кто придётся. Торк попал в The Monkees по совету своего приятеля, Стивена Стиллза, который вроде как тоже проходил прослушивание, но не подошёл – разумеется, Стиллза мир вскоре узнает как участника группы Buffalo Springfield, потом трио Crosby, Stills & Nash, а затем и соло-артиста, обладателя большого количества престижных музыкальных наград.
Вообще, нужно понимать, что попадание в состав The Monkees для американских музыкантов и актёров в 1966 году было весьма желанным витком карьеры – на кастинги заявилось более четырехсот участников. Долгое время считалось, что среди них был даже Чарльз Мэнсон – тот самый, который потом окажется у руля кровавой секты, – но потом историки подняли архивы, и оказалось, что в обозначенное время Мэнсон мотал тюремный срок за очередное мелкое правонарушение и, соответственно, физически не мог находиться на прослушиваниях. Но так или иначе, попасть в The Monkees хотели все – другой вопрос: что делать дальше, уже оказавшись в группе? Для начала выяснилось, что ни сочинять песни, ни даже играть на инструментах не обязательно: Питер Торк – единственный участник ансамбля, который действительно в первом альбоме проекта хоть на чём-то сыграл. У Дона Киршнера и его лейбла были свои представления об организации процесса: песни должны были писать профессиональные композиторы, а исполнять – профессиональные сессионные музыканты. Тем более что в руках компании были сосредоточены все маркетинговые процессы – и как-то раз, находясь на гастролях, The Monkees были изумлены, узнав, что у них накануне вышел новый сингл, который бьёт все рекорды популярности; пришлось даже отправить гонца в близлежащий музыкальный магазин за экземпляром.
Речь шла о песне «I’m a Believer», и это действительно первая композиция группы, которую можно считать суперхитом – её автором был Нил Даймонд, а впоследствии её перепевали, например, Роберт Уайатт, с проникновенной версией, записанной вскоре после несчастного случая, который приковал его к инвалидному креслу. Или группа Smash Mouth – их версия наверняка памятна вам по мультфильму «Шрек». The Monkees, разумеется, тоже неплохо относились к треку – но чем дальше, тем больше их начинало напрягать их марионеточное положение: открывайте рты, а всё остальное мы сделаем за вас. Отношения с Доном Киршнером разладились – рассказывают, что Майк Несмит во время одной из ссор выбил кулаком не то окно, не то стекло в шкафу, который стоял в офисе компании RCA Victor, и сказал: на этом месте могла быть ваша голова.
В сущности, Киршнер не был исчадием ада – он просто смотрел, например, на то, как были организованы дела на лейбле Motown, а ещё был воспитан на поп-музыке дорок-н-ролльного образца и связан личной дружбой с многими сочинителями эстрадных песен, работавшими в знаменитом здании Brill Building на Бродвее… Но что в середине 1960-х еще было нормальным в мире R&B и высокой салонной эстрады, то уже никак не работало с белым рок-н-роллом, усвоившим битловские уроки свободы. Несмотря на то, что некоторые участники The Monkees, в сущности, плохо представляли себе, как играть на инструментах – Доленс учился барабанить по ходу участия в шоу, а Джонс и вовсе в большинстве случаев ограничивался отбиванием сильных долей на бубне, – они алкали творческой независимости и в конечном счёте получили её: с альбома «Headquarters», вышедшего в 1967 году, началась новая история.
