— Что, и мне морду набьете, как Першингу? Нахватались этих японских штучек, а теперь людей терроризируют…
Будучи лейтенантом, я действительно занимался каратэ. В Петропавловске. Ни разу я не применял свои знания во вред людям. А как хотелось! Я намеренно шел на группу хулиганов, покуривающих сигареты и обсуждающих свои дела. Я проходил через центр этой маленькой толпы, практически расталкивая хулиганов плечами. Я был один, их много. Но ни разу никто из них не возмутился и не начал конфликт, который был мне необходим для проверки своих навыков на практике. Спарринг — это не то.
Завидев меня, хулиганы просто расступались. У нас это стало доброй традицией. Очевидно, я был настолько уверен в себе, что они это чувствовали и намеренно не шли на конфликт. Вскоре они стали со мной здороваться. Бить людей, желающих тебе здоровья неэтично, так что «полевые испытания» моих каратистских способностей так и не состоялись.
— Какую морду? Я, Першингу?
— А о чем вся бригада шумит? На остальных лодках матросы матросов бьют, а на «Б-33» зам офицеров мордует. Кстати, минер и помощник по этой причине уже рапорта написали, с просьбой о переводе в другие экипажи… Вас боятся.
Настала моя очередь побледнеть. Не было у нас ничего хуже, чем неуставные взаимоотношения. Это когда старшие по сроку службы матросы мордуют младших. Я боролся с ними беспощадно.
Уличенный в издевательствах поступал в мое распоряжение. Утром, после подъема флага и позора перед строем, ему вручалась жестяная трехлитровая банка с веревочкой, и ставилось задание: очистить грязную два. Это цистерна, в которую сливаются нечистоты. В море она освобождается сжатым воздухом. У берега, в силу того, что личный состав ходит гадить на пирс, и из соображений экологии, ее не чистят.
Емкость ее две тонны и заполнена она, обычно, на две трети, так как не все из лодочной вахты ходят на пирс.
Горловина ее находится во втором, офицерском отсеке.
Банка опускается в горловину и наверх вытаскивается около трех литров дерьма. Нужно пройти через весь отсек, перейти в центральный, подняться по вертикальному шестиметровому трапу, вылезть в ограждение рубки, сойти по трапу с лодки, дойти до конца пирса и это дерьмо вылить. Кажется, ничего сложного. Но!
С банки, естественно, капает на палубу отсека. Капли надо вытирать. Немедленно. Банку ставить и тереть палубу. В это время кто-то из офицеров обязательно на эту банку натыкался и переворачивал, пока годок подтирал капли в другом конце отсека.
Убирать приходилось уже два с лишним литра разлитого дерьма. Потом мыть палубу чистой тряпкой и чистой водой. Воду тоже надо выливать за пределами лодки.
Капли воды или не дай бог, дерьма в центральном посту лодки, коим является третий отсек, просто не допустимы. Вертикальный трап, через который выходят наверх — в центральном. Попробуйте подняться по вертикальному трапу с привязанной к руке банкой, полной жидкости, когда длина трапа шесть метров, а веревки с банкой на конце — три метра, и не пролить ни капли. И лезете наверх вы в узкой трубе. Миллион тугриков умельцу или немедленный дембель обещаю сразу.
Из банки льется в центральный, и вы опять должны мыть отсек. А потом — все сначала: зачерпнуть говно — донести в конец отсека, поставить банку — вытереть палубу — перейти в центральный — подняться, вынести банку в ограждение рубки — спуститься, вытереть капли в центральном — сойти с лодки, добежать до конца пирса, вылить дерьмо — спуститься зачерпнуть и т. д. В идеальных условиях вам надо повторить этот путь, если никто не опрокидывал банку, всего пятьсот раз в одну сторону, и пятьсот в другую. Промежуточных спусков-подъемов я не считаю.
В корабельных работах есть перерывы на построения, на прием пищи и т. д. Где они вас застанут на вашем нелегком пути, неизвестно. Горловину надо закрыть, банку вынести и успеть на построение. Иначе накажут.
А вечером, когда вы, пропахший потом и дерьмом, мечтаете упасть в койку, за две минуты до отбоя — он знает устав, после отбоя нельзя — вас вызывает замполит, и часа два рассказывает о недопустимости неуставных взаимоотношений.
