Но вскоре на повестку дня самым парадоксальным образом встал вопрос: а еврей — это кто? Что уж там говорить, если сам рейхсмаршал Геринг позволял себе заявлять, что у себя в люфтваффе только он решает, кто там у них еврей, а кто нет. Его правая рука, создатель ВВС, будущий фельдмаршал Эрхард Мильх, имел еврейского папу. Так они с толстым Германом состряпали документ и без зазрения совести вынудили подписать его престарелую мать Мильха, а в нем значилось, что Эрхард родился не от своего отца, а от связи его мамы с каким-то немецким аристократом.
Бороться — с кем? Нет, серьезно, еврей — это тот, кто исповедует иудаизм? Так? А если он — по крови немец? Или еврей — это член еврейской общины? По галахическим законам еврейство передается по матери, а если его отец — немец, а мать — еврейка? Значит, еврей! А если наоборот, то — нет? А если два дедушки — евреи, а одна бабушка — немка, а другая — наполовину немка, а наполовину полька, то тогда как? Голову сломать можно! Проблема требовала законодательного разрешения. И была успешно решена.
15 сентября 1935 года во время очередного съезда НСДАП в Нюрнберге на специально созванной там выездной сессии рейхстага были приняты два основополагающих закона — «Закон о гражданстве рейха» и «Закон об охране германской крови и чести». Статья вторая закона о гражданстве гласила, что гражданином Третьего рейха может быть лишь тот, «кто обладает германской или родственной ей кровью и кто своим поведением доказывает желание и способность преданно служить германскому народу и рейху». «Закон об охране германской крови и чести» запрещал как «осквернение расы» брак или внебрачное сожительство между евреями и «гражданами немецкой или родственной ей крови», найм евреями арийской домашней прислуги женского пола до сорокапятилетнего возраста и тому подобное.
Удивительным образом введением этих законов была тогда удовлетворена еврейская община рейха, включавшая в себя и крупнейших промышленников и бизнесменов. Наконец-то они получили хоть какие-то правила игры. Внесена ясность, а с наци можно пытаться как-то договориться. Тогда они еще на это надеялись.
В течение семи с лишним лет после принятия нюрнбергских законов в них вносились различные поправки и дополнения, имевшие в конечном счете одну цель — максимально усложнить жизнь евреям. Например, поправка от 14 ноября 1935 года четко определяла, кто такой еврей: «Еврей не может быть гражданином Рейха… Евреем считается тот, у кого трое из четырех бабушек и дедушек были евреями…»
В протоколах Ванзейской конференции, принявшей «окончательное решение еврейского вопроса», отдельно разбирался вопрос о детях от смешанных браков арийцев и евреев: «К этим полукровкам первой степени существует особое отношение со стороны высших инстанций партии и государства. Каждый подобный случай должен проверяться индивидуально, и решение должно быть максимально неблагоприятным для полукровки. Предварительным условием, учитываемым при получении ими особого разрешения (между прочим, разрешения на жизнь. — Примеч. авт.), будут всегда заслуги самого полукровки — а не заслуги его родителей или супруга германской крови».
Так, женщины-еврейки, состоявшие в браке с неевреями, могли сохранить свою жизнь в виде исключения только в том случае, если они будут подвергнуты стерилизации. В организованном по приказу немцев гинекологическом отделении университетской клиники в Рижской первой городской больнице (вот, оказывается, где корни кафедры акушерства и гинекологии нашего Университета имени Страдыня!) такие операции выполнял доцент Латвийского университета Крастыньш. Но это совсем другая история. О ней чуть позже. А при чем тут Бауска?
Остзейский немец художник Юлиус Деринг, подхалтуривавший на росписи алтаря бауской лютеранской церкви в середине шестидесятых годов XIX века, писал про это место: «Из окон северной стороны Бауского замка открывается замечательный вид на близлежащий городок, который в вечерних сумерках лежит в красивой долине реки Мемеле и своими белыми зданиями, красными черепичными крышами и цветущими садами напоминает живописные горные городки Саксонии. Однако, когда входишь в город, пропадает вся прелесть, так как улицы, еще не полностью покрытые булыжником, заполняют кучерявые и бородатые евреи».
