Старейшина Бебека ответил легким поклоном:
– Лорд Херн.
– Вы знакомы с этими детьми?
– О да, – ответил Старейшина Бебека и начал представлять нас друг другу.
Пока он это делал, я изучал мужчину, стоящего рядом с Эрлкингом, и являющего разительный контраст с ним. Эрлкинг был огромен, но в нем присутствовало нечто, выдающее проворство и грациозность – словно перед тобой тигр. Сейчас, понятно, он стоял совершенно спокойно и расслабленно, но было очевидно, что в любую секунду он готов сорваться с места с бешеной скоростью и кровожадными намерениями, и жертва, если и поймет, что происходит, то слишком поздно.
Спутник Эрлкинга не был тигром. Это был медведь с настолько широкими плечами, что по сравнению с ним лорд Херн мог показаться худощавым. Предплечья почти толщиной с бицепс, а такую шею, как у него, можно встретить разве только у бодибилдеров и профессиональных головорезов. Его руки покрывали шрамы, еще больше их было на лице. Многие из шрамов превратились в выцветшие белые линии, как у байкеров с многолетним стажем. Одет в кольчугу – но, поскольку фэйри не выносят прикосновения железа, она, вероятно, была сделана из чего-нибудь другого.
Поверх кольчуги накинут алый плащ, отделанный белым мехом и перехваченный широким черным кожаным ремнем. Грудная клетка была настолько массивной, что даже вполне умеренный живот казался громадиной на его гигантском торсе. Перчатки из черной кожи, также обрамленные белым мехом, были заткнуты за пояс рядом с немудреным, но удобным эфесом широкого и простого – безо всяких там прибамбасов – меча. Короткие белые волосы великана сияли чистотой, а белоснежная борода ниспадала на грудь словно белая пена обрушивающейся на берег волны. Да еще ясные глаза цвета голубого зимнего неба.
Я потерял нить речи Старейшины Бебеки, потому что у меня отвисла челюсть.
Спутник Эрлкинга заметил мою реакцию и низко раскатисто хохотнул. Это не был ироничный смешок. Это был громоподобный веселый смех, от которого живот его затрясся как… да позволено мне будет такое сравнение.
Словно чан, полный желе.
– А это, – продолжал Старейшина Бебека, – новый Рыцарь Мэб.
– Э… – выдавил я. – Извините. Я… кгм. Привет, – я протянул руку. – Гарри Дрезден.
Великан ухватил мою руку своей, продолжая давиться смехом. Его пальцы запросто могли переломать мне кости.
– Я знаю, кто ты такой, Гарри Дрезден, – прогремел он. – Зови меня Кринглом[14].
– Что, правда? Да ведь это же… ух ты!..
– Боже, какая прелесть, – улыбнулась Сарисса. – Да ты, оказывается, такой фанат, Дрезден.
– Просто… Такой встречи я не ожидал!
Крингл издал еще один громоподобный смешок, сотрясший воздух вокруг нас.
– Ты же знал, что я поселился среди фэйри. Не думал ведь ты, юноша, что я стану вассалом Летнего двора?
– Честно? – спросил я. – Да я вообще никогда об этом не думал.
– Мало кто задумывается, – кивнул он. – Как тебе твоя новая работа, устраивает?
– Нет, – ответил я.
– Тогда зачем ты на нее согласился?
– В свое время это казалось правильным решением.
Крингл улыбнулся:
– А. Твой предшественник был мне не слишком по душе.
– Та же история, – сказал я. – Так вы всегда приходите на эти сборища?
– Как правило, – ответил Крингл. – Прихожу повидаться с теми, кого редко встретишь в других местах, – он кивнул в сторону Эрлкинга и Старейшины Бебеки. – Разузнать, что у них новенького.
– И поохотиться, – добавил Эрлкинг и улыбнулся, обнажив острые зубы.
– И поохотиться, – согласился Крингл, взглянув на Бебеку: – Присоединишься к нам в нынешнем году?
Бебека умудрился выдавить подобие улыбки:
– Ты всегда спрашиваешь.
– А ты всегда отвечаешь отказом.
Старейшина Бебека пожал плечами и промолчал.
– Погодите, – я обращался к Кринглу. – Вы ездите на охоту? – Я показал на Эрлкинга. – С ним? Вы?
Крингл снова хохотнул, упершись руками в бока.
– А почему нет?
– Чувак, – сказал я, – Чувак. Но ты же… черт тебя дери, Санта-Клаус!
– Только после Хэллоуина, – сказал он. – Всему свое время. Даже у меня должны быть какие-то рамки.
– Ха, – сказал я, – кроме шуток?
Он буркнул что-то, и улыбка исчезла с его лица.
– Так вот, паренек, позволь мне пояснить тебе кое-что здесь и сейчас. Никто из нас уже не тот, кем был когда-то. У каждого своя история. Каждый пришел откуда-то, каждый следует куда-то. А в течение жизни, особенно такой долгой, как моя, путь может заводить далеко и делать странные повороты – о чем, думаю, и ты кое-что знаешь.
