Я оставил их и побрел через всю квартиру в свою спальню. В комнату Молли для гостей. Я открыл дверь, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Кэррин, и вошел внутрь – надеть какую-нибудь поношенную рубашку.
Я нашел одну – ровного черного цвета с белой эмблемой Человека-Паука. Черная форма. В ней Паук выглядел бы так, словно сменил команду и взгрустнул по этому поводу. Мне она пришлась в самый раз.
Я нырнул в рубаху, повернулся – и едва не выпрыгнул из ботинок, когда Кэррин бесшумно закрыла за собой дверь спальни.
Я долго стоял не шевелясь. Единственным источником света была маленькая тусклая свеча.
Кэррин смотрела на меня с непроницаемым выражением лица.
– Ты не звонил, – сказала она, и уголок ее рта искривился, но не в улыбке. – Ты не писал.
– Да, – сказал я. – Кома.
– Я слышала, – сказала она. Потом скрестила руки на груди и прислонилась к двери. – Томас и Молли оба говорят, что это действительно ты.
– Ага, – сказал я. – Как ты меня нашла?
– Сканер. Последний раз, когда в Чикаго взорвалась бомба, это произошло в здании, где находился твой офис. Я услышала, как на улице рванула еще одна, потом звуки взрывов и стрельбы над озером утром сразу после рассвета. Несложно вычислить.
– А как ты проследовала за мной?
– Никак, – сказала Мёрфи. – Я села в засаде у дома Томаса и последовала за типом, который шел, чтобы разыскать тебя. – Она рассеяно приподняла ступню и коснулась ею лодыжки другой ноги, словно у нее там чесалось. – Его звали Туз… что-то в этом роде, верно?
Я кивнул.
– Ты запомнила.
– Я всегда отслеживаю плохишей, – сказала она. – И кстати… Я слышала, что ты теперь принадлежишь Мэб.
Я догадался, что попал в число подозреваемых.
– Я не кокер-спаниель.
– Конечно, нет, – сказала она. – Но есть существа, которые могут проделывать разные вещи с твоей головой, и мы оба это знаем.
– Так вот что ты думаешь, со мною произошло? – спросил я. – Что Мэб вылепила мой мозг, придав ему новую форму?
Выражение ее лица смягчилось.
– Я думаю, она сделает это медленнее, – сказала Кэррин. – Ты… непредсказуемая личность. Обычно ты решаешь проблемы без колебаний и быстро. Ты и думаешь так же. Я готова поверить в то, что ты нашел какой-то способ не дать ей… Не знаю. Переписать тебя.
– Я сказал ей, что если она попытается это сделать, я начну свирепствовать.
– Боже, – сказала Кэррин. – А разве еще не начал?
На ее губах лежала полуулыбка. На секунду все было почти о’кей.
Но потом ее лицо снова потемнело.
– Думаю, она сделает это медленнее. По дюйму за раз, когда ты не видишь. Но даже если она и не сделает…
– Что?
– Я не сержусь на тебя, Гарри, – сказала она. – И ненависти к тебе у меня нет. Я не думаю, что ты прогнил. Но множество людей угодили в ту же ловушку, что и ты. Людей, получше, чем мы с тобой.
– А, – сказал я. – В ловушку Злой-Королевы-Фэйри?
– Господи, Гарри, – тихо сказала Мёрфи. – Не обязательно хихикать, носить черное и расписываться кровью, чтобы стать злобным монстром.
– А как, черт дери, по-твоему это происходит?
Она покачала головой, в глазах ее читалась боль.
– Такое происходит с людьми. Обычными людьми. Они делают сомнительный выбор и, может быть, для этого у них были очень веские причины. Они делают выбор за выбором, и ни один из них не устраивает бойню святых, не забивает сотнями детенышей тюленей, не ведет себя как псих в обитой резиной камере. Но все это по чуть-чуть суммируется. И потом, в один прекрасный день, они осматриваются и понимают, что настолько далеко заступили черту, что уже не помнят, где она проходила прежде.
Я отвернулся. Что-то ныло в груди. Я ничего не сказал.
– Ты понимаешь? – спросила она тихим голосом. – Понимаешь, насколько в предательски ненадежную превращается почва, на которой ты стоишь?
– Абсолютно, – сказал я.
Она несколько раз кивнула. Потом сказала:
– Думаю, это уже кое-что.
– И все? – спросил я. – В смысле… Это единственная причина, почему ты пришла сюда?
– Не вполне, – сказала она.
– Ты не доверяешь мне, – сказал я.
Ее глаза не встретились с моими, но и взгляда моего она не избегала.
– Это в значительной степени будет зависеть от последующих нескольких минут.
