Я нашел Лилию ожидающей меня на крытом мостике, ведущем в японский садик.
Ее длинные тонкие волосы мягкими волнами лежали вдоль спины. Серебристо-белые волосы. Похоже, погода ей тоже не мешала. Одета она была в простенькое зеленое открытое платье до колен, такое, в каких ходят в июле. У нее был зеленый свитер пастельного оттенка, переброшенный через руку для вящего эффекта. Коричневые кожаные сандалии застегнуты на ногах, а их шнурки перекрещивались на лодыжках. Она стояла почти неподвижно, ее глубокие зеленые глаза были сконцентрированы на кругах, которые капли дождя оставляли на поверхности озера.
Не знай я ее лучше, не знай я черты Лилии настолько хорошо, чтобы быть уверенным, что это действительно она, я мог бы поклясться, что смотрю на Аврору, Летнюю Леди, которую я убил на каменном столе.
Прежде чем ступить на мост, я остановился на миг, чтобы осмотреться и действительно напрячь все свои чувства. Чуть дальше, в кустах, что-то шевельнулось и с кошачьей элегантностью прошло мимо меня в полном молчании. Какие-то существа заполнили воду, создавая больше кругов, чем это делал дождь. А на дальней стороне мостика прятались другие существа, закрытые завесой магии, которая не давала мне ничего узнать о них, кроме того, что они там есть.
Я понял, что охранников было минимум в два раза больше, чем я смог почувствовать, не напрягая чувства до предела. Наверняка самые способные и могучие из эскорта Лилии.
Если Лилия хотела расправиться со мной, то ступить на мостик означало загнать себя в ловушку – фантастически удачное место для расстрела. Перила на каждой из сторон были выполнены из легкого тонкого материала, укрыть от пули они не могли. Вокруг – без счета мест, где мог бы залечь снайпер. Пойди я туда, и захоти Лилия причинить мне вред, возразить ей было бы чертовски трудно.
Но она дала слово, что вреда не причинит. Я попытался взглянуть на все с ее точки зрения – ведь я, в конечном итоге, своего слова не давал, да хоть бы и дал, всегда мог его нарушить. Если бы я намеревался напасть на Лилию, мостик давал ей возможность заблокировать меня на нем и замедлить мои действия настолько, чтобы она и ее люди успели бежать.
Ну и хрен с ним. У меня нет времени на пустые расчеты.
Я сгорбился, уповая на то, что никто не будет расстреливать меня в очередной раз, и, решительно ускоряя шаг, двинулся на мостик.
Лилия не показывала, что заметила меня, до тех пор, пока я не приблизился к ней на десять футов. Тогда она оторвала взгляд от поверхности воды, хотя на меня по-прежнему не смотрела.
Ну да, ведь о встрече-то просил я. Я остановился, отвесил ей поклон и сказал:
– Благодарю вас, Летняя Леди, за согласие встретиться со мной.
Она едва заметно склонила голову:
– Сэр Рыцарь…
– Много времени прошло, – сказал я.
– Относительно чего? – спросила она.
– Жизни, я полагаю, – ответил я.
– Много всего произошло, – согласилась она. – Полыхали войны. Рушились империи. – Наконец она повернула голову и посмотрела прямо на меня: – Изменялись друзья.
В свою бытность смертной женщиной, Лилия выделялась из общей массы красотой и очарованием. Теперь, когда она стала Летней Леди, красота ее многократно, невероятно возросла, превратившись в то, что казалось лишь отдаленно человеческим, чем-то настолько ощутимым и интенсивным, что она сияла царственной прелестью, словно светом, исходившим из самой кожи. Но это была не та красота, которой отличались Мэб или Мэйв. Их очарование являлось, по сути, пустотой. Взгляд на них не порождал ничего кроме желания, жажды, которая кричала о необходимости ее утоления.
Красота Лилии, напротив, была огнем, источником света и тепла, чем-то, что порождало глубочайшее чувство удовлетворения. Когда я смотрел на Лилию, то чувствовал, как утихает боль в моем сердце, и внезапно ощутил, что могу дышать свободно – впервые за многие месяцы.
Другая же часть меня так же внезапно наполнила мое сознание жестокой, отчетливой картиной: моя рука, схватившая Лилию за волосы, ее мягкие, нежные губы, прижатые к моим, ее тело, извивающееся под тяжестью моего, когда я придавливаю девушку к земле. И это не просто пустопорожняя мысль – это не было ни видением, ни фантазией. Это был рабочий сценарий. Коль скоро Лилия являлась бессмертной, я не мог убить ее. Но это не значило, что я не мог бы
