— И как мы выйдем из этого порочного круга?
— Выйдем, как и вошли, — ответила Сара. — Закроем эту тему. А коснулась я ее потому, что ты начал меняться.
Прикатил официант с салатом. Когда он оставил нас одних, я отдал салату должное. Он понравился мне никак не меньше «мартини».
— Что значит, я меняюсь?
— Становишься активным игроком. Раньше за тобой этого не замечалось. Два месяца тому назад ты не взял бы ключи из руки убитой женщины. Не стал бы поить несчастную Глорию Пиплз в больнице. Я думаю… мне кажется, у тебя навязчивая идея.
— И на ком же я зациклился?
— На этой Конни Майзель.
— Я же практически не знаю ее. Ешь салат. Очень вкусный.
Сара попробовала салат. Кивнула.
— Ты прав, вкусный, — но есть не стала, а продолжила рассуждения по главной теме этого вечера: что не так с Декатаром Лукасом. — С этим я не спорю. Ты видел ее пару раз. Но ты ее знаешь. Ты действительно знаешь ее. Это же видно. Ты знаешь ее не хуже капитана Бонневилля, а с тем ты и вовсе не встречался. Я думаю, ты знаешь Конни Майзель лучше, чем меня.
— Я не знаю, чего она хочет.
Сара рассмеялась. Не так уж и весело.
— Я ни разу не видела этой женщины, но и из того, что ты мне рассказал, мне ясно, чего она хочет.
— Чего же?
— Отмщения.
— Какое забавное слово.
— Отчего же? Оно из той самой грязи, где и обитает вместе с алчностью, ненавистью и всем прочим. Твоими старыми друзьями. Или знакомыми.
— Интересные ты сегодня выдвигаешь гипотезы.
Она поела салата, запила его заказанным мною вином. Посмотрела на меня и мне показалось, что в глазах ее я что-то уловил. Возможно, нежность.
— Ты не остановишься, не так? Постараешься дойти до конца, каким бы горьким и кровавым он ни был.
— Совершенно верно.
— Почему?
— Наверное потому, что хочу этого.
— Ты хочешь или должен?
Я пожал плечами.
— А какая, собственно, разница.
— Эти ключи, что ты украл. Как ты намерен с ними поступить?
— Я намерен использовать их по назначению.
После этого она замолчала. И более не произнесла за вечер ни слова.
Я решил, что половина третьего утра вполне подходящее для грабителя время. Почти все в этот час уже спят. Служба безопасности тоже мышей не ловит, даже в «Уотергейте». Успех моего блестящего замысла зависел от содействия достаточно высокопоставленного сотрудника департамента сельского хозяйства, которому я когда-то оказал небольшую услугу. Не упомянул его фамилию в отчете, хотя и мог. Я не преминул сказать ему об этом, и с тех пор он не позволял себе никаких вольностей с деньгами обращающихся к нему фирм.
Жил он двумя этажами ниже экс-сенатора Эймса и его доброй подруги и постоянной сожительницы Конни Майзель. Я позвонил ему из телефонной будки на Виргиния-авеню, в квартале от «Уотергейта». Прошло пять минут, прежде чем мне ответил заспанный голос.
— Слушаю.
— Привет, Хойт. Это Дек Лукас. Извини, что побеспокоил тебя.
— Кто?
— Дек Лукас.
Какое-то время ушло на то, чтобы он соотнес меня с собственной системой координат.
— Ты знаешь, который теперь час?
— Половина третьего. Ты меня извини, но я в безвыходном положении. Был на вечеринке и потерял бумажник. Я без машины, а мне нужно пять долларов на такси, чтобы добраться домой. Ты меня выручишь?
— Ты хочешь занять у меня пять долларов?
— Именно так.
— Где ты?
— По соседству.
— Поднимайся. Я живу в пятьсот пятнадцатой.
— Спасибо тебе, Хойт.
Охранник в вестибюле зевнул и позвонил Хойту, дабы убедиться, что меня ждут. После того, как Хойт подтвердил, что я не лгу, он мотнул головой в сторону лифтов. В кабине я нажал на кнопку семь. Вышел на седьмом этаже, дождался, пока кабина двинется, нажал на кнопку «вниз», затем побежал к двери, над которой горела красная надпись «Выход». Открыл ее, убрал собачку и залепил ее скотчем, купленном в магазине на углу Семнадцатой улицы и Кей-стрит, работающем круглосуточно. Осторожно прикрыл дверь и бегом вернулся к лифтам, аккурат к прибытию кабины, которую вызвал. Спустился на пятый этаж и после недолгих поисков нашел пятьсот пятнадцатую квартиру. Позвонил. Дверь открылась незамедлительно, и мужчина в халате сунул мне пятерку.
— Я бы пригласил тебя в дом, Дек, но жене нездоровится.
