— Какими инвестициями?
— Вы знаете, чем занимался мой муж, когда я вышла за него?
— Преподавал.
— Он был ассистентом на кафедре государства в университете Индианы и при удаче к пятидесяти годам мог бы стать вторым профессором. Вместо этого в сорок шесть лет он стал американским сенатором, и я платила за каждую ступень, начиная от члена законодательного собрания штата, сенатора штата, заместителя губернатора штата, потому что он, по его словам, этого хотел. Я вложила в него много денег, мистер Лукас, а теперь все пошло прахом, и я наняла Артура Дэйна. Я хочу знать, в чем причина.
— Это все?
— Что, все?
— Это все, что вы хотите выяснить?
— Как я понимаю, вы говорили с ней.
— С кем?
— С этой Майзель.
Я кивнул.
— Да, говорил.
— Если бы не она, мой муж по-прежнему оставался бы сенатором США, а моя дочь была бы жива. А теперь она околдовала его, — она посмотрела на меня. — Да, да, мистер Лукас, я сказала околдовала. Другим словом это не назовешь.
— Я предложил Дэйну альтернативный вариант.
— Какой же?
— Секс.
Она рассмеялась. Без улыбки. Отбросила голову назад и позволила смеху сорваться с губ. Веселья в этом смехе, естественно, не было.
— Говорите, секс.
— Совершенно верно.
— Она буквально сочится сексом, не так ли?
— Некоторым женщинам это свойственно, но не в той мере, как ей.
Она долго смотрела на меня.
— Вы могли бы.
— Мог что?
— Могли бы бросить ради нее все, дом, жену, детей, карьеру, все, что у вас было. Послать бы все к черту, лишь бы прийти к ней. Это мог бы сделать любой нормальный мужчина. Но не Бобби.
— Сенатор?
— Именно. Сенатор Бобби.
— Почему?
— Знаете что?
— Что?
— Думаю, я скажу вам, почему.
— Хорошо.
— Вы этого не опубликуете. Даже Френк Сайз этого не опубликует.
— Почему?
— Потому что речь пойдет о сексуальной жизни сенатора Бобби. Вернее, об отсутствии этой жизни. Вам все еще интересно?
— Интересно.
Она вновь рассмеялась. Еще более мрачно.
— Держу пари, интересно. Вы не собираетесь что-нибудь записать?
— Я никогда ничего не записываю.
— И можете запомнить все, что вам говорят?
Я кивнул.
— Научиться этому не так уж и сложно.
— Так с чего же мне начать? Может, с начала?
— Дельная мысль.
— Что ж, сначала у нас была нормальная сексуальная жизнь. Очень нормальная. Возможно, слишком нормальная. Не думаю, чтобы он набрался опыта до свадьбы. Какие-то женщины у него были, но не много. После рождения Каролин все вернулось в привычное русло. Два или три раза в неделю, потом реже, реже, реже, а когда ему исполнилось сорок, а мне тридцать три, мы занимались любовью не чаще раза в месяц.
— И что произошло потом?
— Мы родились в один день. Тринадцатого октября. Вам известно, что я подарила ему на его сороковой день рождения?
— Миллион долларов.
— Совершенно верно. Миллион долларов. Он уже был сенатором штата. И решил делать карьеру в политике. Я с ним согласилась. Академические круги меня не впечатляли. Поначалу мы все планировали вместе. Каждый его шаг. Знаете, о чем думал этот глупец?
— О чем?
— Что наступит день, когда его выберут президентом. Но это не самое худшее.
— Не самое?
— Я ему верила. Мои деньги и его внешность. Выигрышная комбинация, не так ли? — одним глотком она выпила чуть ли не треть стакана.
Я решил, что она прикладывалась к виски и до моего приезда. Впрочем, я сам тоже начал день со спиртного. А где пить шотландское, как не в этой уютной гостиной.
— Так на чем мы остановились?
— На его сороковом дне рождения.
— Понятно. Я подарила ему миллион долларов. Знаете, что он подарил мне?
— Понятия не имею.
— Фартук. Нормально, не так ли? Ситцевый фартук с кружавчиками по подолу. И знаете, где он хотел меня в нем видеть?
— В постели.
— Совершенно верно. В постели. Он сказал, что это его возбуждает. Френк Сайз опубликует мои слова?
— Вы его надели?
— Надела? Черт, разумеется, нет.
— Тогда Френк Сайз это не напечатает. Такое читателям не интересно. Я знаю конгрессмена, у которого был целый гардероб женской одежды. Он возбуждался, надевая ее. Его жена это поощряла. Как я понимаю, в этой одежде она видела залог семейного счастья.
Миссис Эймс долго разглядывала содержимое стакана.
— Френк Сайз ничего бы не опубликовал, даже если бы я надела его, так?
