– С Оком Дракона можно очень много чего сделать, – задумчиво ответил Гэндальф. – Очень много всего.
– Да на что он годен, кроме как превращать в камень все живое? – поразился Бильбо. – Да по мне, он ни к чему, только для сотворения зла. А раз так, то я к нему и пальцем не притронусь.
– Отчасти ты прав. И в словах твоих житейская мудрость, присущая твоему народу. Но скажу тебе, что эта вещь, что лежит в моем мешке, способна не только на зло. Разве ты забыл, что драконы не всегда были воплощением зла? Были и драконы.
со светлой душой. Именно они приняли палантир\' Неба и спрятали в нем сердце своего рода. А уж потом…
– Вот уж в это мне с трудом верится! – стал спорить Бильбо. – Как вспомню Смога, так прямо коленки трястись начинают. Вот уж у кого была светлая душа. Да! Как огонь, от которого камни плавились.
Тут пришла очередь рассердиться Гэндальфу.
– Ты что же это, мне не веришь? \' – Вот нисколечко. Прошу покорно меня простить.
– Хорошо, я тебе сейчас докажу, как ты ошибаешься.
И маг полез в свой мешок.
– Что ты делаешь? – взвизгнул Бильбо. Он так и подпрыгнул на месте.
– Да вот хочу доказать одному упрямому хоббиту, что Око Дракона может не только обращать в камень живое.
– Оно же нас погубит!
– Не волнуйся, – сказал Гэндальф и вытащил Око из мешка, – в моих руках оно слушает только меня, а я ему приказываю не трогать моих друзей.
Око послушно сверкнуло оранжевым светом и спрятало свой смертельный взгляд.
– А теперь приказывай ты, – велел Гэндальф хоббиту.
– Что я должен сделать?
– Скажи, что ты хочешь, и Око выполнит любое твое желание.
– Любое? – с сомнением в голосе воскликнул Бильбо. – Тогда пусть сейчас же мы окажемся в моей норке Под Холмом в Хоббитауне!
Гэндальф, держа Око Дракона перед собой, сказал:
– Положи на него руку! И руку Зелендила тоже.
– Руку на эту штуковину, которая у меня на глазах расправилась с Радринором? Ни за что!
Я боюсь!
– Ничего с тобой не будет, – сказал Гэндальф и сам положил руку Зелендила на Око. – Теперь ты. Или мы отправимся в Хоббитаун без тебя,
– Без меня? – пролепетал Бильбо. Он и боялся и волновался одновременно. – Хорошо, я попробую.
И хоббит положил свою дрожащую руку поверх руки Зелендила.
И вдруг черные мрачные стены подземелья, которые окружали их со всех сторон, стали светлеть.
Светлеть и окрашиваться в разные краски, которые сначала переливались веселыми цветными пятнами, а потом эти пятна стали превращаться в рисунок, клеточку с тюльпанчиками. И тут Бильбо разинул от удивления рот, потому что узнал розовые обои, которыми у него была оклеена столовая. А потом он увидел свой любимый овальный стол, покрытый белоснежной скатертью с голубенькой бахромой по краям и с золотыми шелковыми кисточками на углах и мягкие стулья с высокими спинками, расставленные вокруг стола.
Но самое удивительное – стол был накрыт к ужину. Да-да! Он был уставлен тарелочками, вазочками, чашками, блюдцами, бокалами, и все это было полным-полно яств, так любимых почтенным мистером Бэггинсом. И, конечно в центре стола прямо под круглым зеленым абажуром, свисавшим с потолка, стоял Мунни-пудинг.
– Дом! – воскликнул Бильбо. – Да ведь это же мой дом. Мой милый дом! Неужели это правда?
– Если ты не веришь своим глазам, – отозвался Гэндальф, – то проверь это на своих более надежных чувствах. Сядь за стол и поешь.
И, не говоря больше ни слова, Гэндальф первым сел за стол, повязал на шею салфетку и положил в свою тарелку жирный кусок окорока.
Бильбо почувствовал, что просто умирает от голода, и бросился в кресло, затем налетел на еду, как коршун на добычу.
Даже Зелендил, хоть и был безумен, уловил носом запах еды, увидел ее и тоже догадался сделать те же действия, что и его полные разума друзья. Вскоре все трое сидели и молча ели.
– Мой любимый пудинг! – сказал, наконец, Бильбо, когда основательно набил свой желудок мясными и овощными блюдами.
– Да, пудинг что надо, – раздался за его спиной знакомый и в то же время какой-то совсем незнакомый голос.
Бильбо обернулся и чуть не упал со стула, потому что увидел самого себя, сидящего в кресле-качалке у стены и курящего трубку.
