– Кто?! – глаза богача скачком увеличились вдвое, он отшатнулся от слуги и попал пяткой на поднос. Поскользнувшись на арбузной корке, он шмякнулся на остатки арбуза. Хруст арбузных корок и треск лопнувшего дорогого деревянного подноса разнеслись по комнате. – Чье имя ты назвал, несчастный?
– Насреддин, о мой господин! – не поднимая головы, отозвался слуга. Второй раз страшное имя ему далось гораздо легче.
– Не может быть! Ты, верно, ошибся. – Зариф, сраженный наповал в обоих смыслах, сидел на арбузном крошеве, боясь пошевелиться. – Тебе привиделось, ты перегрелся на солнце. Да-да, именно так!
– Никакой ошибки, Зариф-ако, уверяю вас! Это он, он, точно он! Я видел его своими глазами и даже разговаривал с ним. – Слуга поднял голову и, воздев ладони в молитвенном жесте, воскликнул: – О, мы несчастные!
– Да погоди ты причитать! – одернул слугу богач и с кряхтением поднялся с подноса. – Ну, Насреддин – что с того? Что мы ему такого сделали?
– Он… он… – всхлипнул слуга, сжимаясь в комок. – Он отобрал у меня документ, который вы приказали мне доставить нашему досточтимому кази.
– Как… отобрал? – Зариф мгновенно побледнел, стянул с головы чалму и зачем-то утерся ей. – Почему?
– Это все паршивый дехканин Икрам! Все он. Я требовал с него долг, а он…
– Постой, постой, – Зариф протянул дрожащую руку. – Какой долг? Он же все отработал сполна.
– Я хотел во славу моего господина заставить его работать на вашем поле – ведь так вы смогли бы сэкономить на работниках, и я подумал…
– Ты – что? – бледное лицо Зарифа медленно наливалось краской.
– Я подумал… – пролепетал слуга, втягивая голову в плечи.
– Ты подумал?! Ах ты, безмозглый ишак! – взъярился богач, но вдруг замер с вознесенными над головой кулаками. – Постой, но как бумага оказалась в руках Насреддина? – сквозь зубы процедил он.
– Я пытался… хотел… думал… – блеял слуга подобно загнанной овце.
– Что ты там бормочешь? Отвечай внятно!
– Я хотел запугать Икрама вашей бум… бумагой, – закончил слуга, сглотнув застрявший в пересохшем горле комок. – А проклятый нечестивец Насреддин отобрал ее у меня и теперь не хочет возвращать.
– Как не хочет? – пробормотал бай Зариф, хватаясь за сердце. – Что это значит?
– Он сказал, что она будет в полной сохранности в его надежных руках, вот, – пролепетал слуга. Наконец-то все было сказано.
Зариф закатил глаза, покачнулся и теперь уже грудью распластался на подносе.
– Что с вами, хозяин? – всполошился слуга, вскакивая с пола и бросаясь на помощь своему господину, а собачонка вновь зашлась лаем.
Но сколько ни тряс слуга Зарифа за плечи, тот никак не хотел приходить в себя…
Ходжа Насреддин, следуя в сопровождении Икрама вдоль узких улочек бедной части селения, сжатых высокими глиняными заборами и стенами домов, со снисходительной улыбкой на лице слушал ни на минуту непрекращающуюся болтовню нового друга. Тот взахлеб рассказывал анекдоты про ходжу и все время допытывался, есть ли в них хоть доля правды. Ходжа лишь отделывался короткими, ничего незначащими фразами. Мало ли ему приходилось слышать на своем веку историй, сочиненных бедняками и богатеями. Попадались среди них и правдивые, но их были единицы. Остальное же – чистейшей воды выдумка.
– …А вот скажи мне, ходжа. Я слышал, будто однажды к тебе в дом забрался вор. Увидев его, ты спрятался в сундук. Вор же, обшарив весь дом и ничего не найдя, чем бы можно было поживиться, приподнял крышку сундука. А когда он открыл ее, то увидел там тебя. Он разволновался и спросил: «Ты здесь?» «Да, – ответил ты, – я от стыда спрятался в сундук. Мне стало совестно, что тебе нечего украсть в моем доме». Верно ли это?
– Ну-у, – немного смутился ходжа, почесав пальцем переносицу, – на самом деле у меня не было сундука, а был шкаф.
– Правда? – заинтересовался Икрам. – Я слышал про сундук.
– Не перебивай! Ну, сам подумай: зачем мне нужен сундук, если мне нечего в нем хранить?
– Тоже верно, – растерянно похлопал глазами Икрам.
– Так вот, когда вор открыл дверцу…
– Ты накинулся на него! – воскликнул Икрам, сжимая кулаки. – Если б вор забрался ко мне в дом, ему бы не унести ног.
