Спустя некоторое время лорд приехал вступать во владение домом. Многочисленной челяди Владимира Андреевича едва удалось отстоять дворец. Скандал получился страшенный, ведь у лорда на руках имелась купчая на губернаторский дом. Причем оформлена она была по всем правилам – правда, в фальшивой нотариальной конторе на Ямской, которая до того, как исчезнуть, успела совершить одну-единственную сделку – продажу казенного губернаторского особняка. Сто тысяч рубликов серебром перекочевали из портмоне облапошенного лорда прямиком в карман хитроумного Паши Шпейера, который не без основания полагал, что подобная афера может выйти ему боком, а потому подготовил свое триумфальное отступление в Париж. Куда и последовал, когда запахло жареным.
А запахло жареным (да что там «жареным» – горелым!) для «червонных валетов» как раз после аферы с губернаторским дворцом. Ибо клубом всерьез заинтересовалась тайная полиция, с коей, как известно, шутки плохи; к тому же из Санкт-Петербурга пришло приказание от самого министра внутренних дел господина Тимашева «вести разыскную и дознавательскую деятельность, невзирая на чины и звания злоумышленников». Буквально в несколько месяцев на «валетов» был собран огромный обличающий материал, позволивший произвести арестования сорока восьми «червонных валетов» и предать их суду…
Процесс шел несколько дней. Главный обвинитель, молодой, но весьма опытный товарищ прокурора и магистр уголовного права Николай Валерианович Муравьев – кстати, ровесник Шпейера и других «валетов», – предъявил им обвинения по пятидесяти восьми преступлениям, совершенным за десять лет существования клуба. И почти все они были доказаны. «Валетам» удалось развести лохов – так они называли доверчивых людей – на сумму более 300 тысяч рублей. А сколько из обманутых мошенниками людей, в большинстве своем степенных купцов и негоциантов, не стали обращаться в суд из-за боязни потерять репутацию, что их обвели вокруг пальца какие-то молокососы, – и вовсе не поддается подсчету!
Поддерживая обвинение и вскрыв всю подноготную хитроумных афер и махинаций обвиняемых, Николай Валерианович остановился и на самом клубе «Червонные валеты».
– Все началось в октябре одна тысяча восемьсот шестьдесят седьмого года в фешенебельном «веселом доме» на Маросейке, принадлежащем подсудимому Иннокентию Симонову, – степенно начал Муравьев, обращаясь то к непроницаемому председательствующему суда, то к присяжным заседателям, внимавшим с интересом. – В этом доме помимо борделя купеческий сын Симонов открыл подпольный игорный дом, что, как вы понимаете, уже само по себе законопреступно и богопротивно… Конечно, сие заведение было часто посещаемо представителями так называемой «золотой молодежи», пресыщенной светскими балами, шумными вечеринками и прочими развлечениями. А здесь, у Симонова, подавались приличные европейские вина, кухня была отменной, игра шла частенько по крупной и предоставлялась возможность пощекотать себе нервы. А после крепкого вина и карточной игры – добро пожаловать в апартаменты к милым барышням! И опять обслуживание по высшему разряду. Скоро среди состоятельных кутил предприятие подсудимого Симонова стало пользоваться небывалым успехом. В нем отдыхали, так сказать, душой и телом все господа, которых вы можете видеть сейчас на скамье подсудимых. Собственно, это весьма символично и закономерно: вначале пресыщенность развлечениями, потом желание новых, еще более острых ощущений, затем бордель, карты, девочки, и венец этого пути – скамья подсудимых!
Обвинитель торжествующим взглядом обвел присяжных, от которых зависело решение суда. Ведь вердикт выносили именно они, а стало быть, на них следовало воздействовать эмоционально и требовалось безукоризненно подвести доказательную базу. И Муравьев старался. К тому же у него в данном деле имелся личный интерес, о котором никто не знал. Один из обвиняемых – а именно Самсон Африканыч Неофитов, этот последыш захудалого татарского мурзы, которого крестил Иван Грозный после взятия Казани и потому даровал дворянский титул, – это напыщенный бонвиван, любящий жить только в свое удовольствие, увел у него Агнессу, особу, дорогую его сердцу. А ведь Николай Валерианович вот-вот должен был с ней обручиться! Ничего, теперь этот смазливый пройдоха получит по заслугам. И вообще, поди разбери этих женщин: вместо трезвого умом и добропорядочного Муравьева, у которого впереди большие чины и блестящая карьера крупного общественного деятеля, Агнесса предпочла гуляку и мошенника Самсона Африканыча Неофитова – зная, разумеется, обо всех его похождениях, о чем ведала, собственно, и вся светская Москва. Воистину, либо женщина существо и правда весьма порочное, либо не ведает, что творит…
