Приезд Ольги в их края решил вопрос их любви. Но не больше…
Виталий Сергеевич познакомил Ольгу с сыном. Они быстро нашли общий язык. Однако теще Виталия Сергеевича союз между внуком и женщиной, которая хотела стать ему матерью, показался, видимо, опасным. Ольга поняла это, видя заплаканные глаза Анастасии Родионовны, которая переносила ее появление в доме молча, но всем своим видом показывая тихое отчаяние.
И то, что Ольга поехала в район, оказалось на самом деле выходом: Анастасии Родионовне было время привыкнуть, понять…
Встречались Ольга с Виталием почти тайком. Это были радостные, хотя и редкие дни, как куски жаркого томительного лета среди северных холодов. Приходилось скрывать от сослуживцев их нечастые встречи в городе и районе, чтобы не дать поводов для кривотолков. Ведь всего они объяснить не могли, да и не желали. Единственный человек из прокуратуры, кто знал об их отношениях, была Обретенова. Мария Акимовна понимала Ольгу и Виталия. Как мать…
Так прошло три года. Ольга Арчиловна работала уже в должности следователя прокуратуры. На ее счету было немало раскрытых преступлений. Кстати, по одному из последних дел об изнасиловании был замешан сынок одного известного в районе человека. На следователя пытались «нажать», чтобы смягчить участь этого шалопая. Ольгу Арчиловну упрашивали, уговаривали и даже пугали. Сам райпрокурор намекал, что неплохо бы это дело «спустить на тормозах». Но Ольга Арчиловна не поддалась и довела расследование до конца.
В области принципиальность следователя оценили. И даже перевели в областную прокуратуру.
Ольга Арчиловна была повышена в должности (старший следователь облпрокуратуры) и классном чине (юрист первого класса). И только в личной жизни оставалась неопределенность. Но буквально через месяц после переезда Ольги Арчиловны в город Виталий Сергеевич наконец решился на серьезный разговор с тещей… Все стало на свои места.
…Вот так получилось, что только через три года они сыграли наконец свадьбу. Без фаты и легковой машины, украшенной лентами. Не знали о дне свадьбы даже Арчил Автандилович и Аполлинария Модестовна. Виталий хотел, чтобы они прилетели: его родителей уже не было в живых. Но Ольга Арчиловна посчитала, что это не нужно: звать отца — приедет половина Грузии, будет много подарков, пышности, а здесь к этому не привыкли, да и не хотелось привлекать к себе излишнее внимание…
— Кажется, прибыли! — услышала Дагурова и, оторвавшись от своих воспоминаний, глянула в окошечко: там в темноте показались три светящиеся точки. Как на школьной доске — углы равнобедренного треугольника.
Винтокрылая машина зависла в воздухе, потом как бы нехотя, слегка покачиваясь, стала опускаться вниз. А огненные кружки все приближались, постепенно превращаясь в высокие огненные факелы. Вертолет приземлился. Летчик открыл дверцу, и в машину ворвался густой тягучий смолянистый воздух. Ольге Арчиловне вспомнился запах новогодней елки с настоящими стеариновыми свечами, которые так любил зажигать отец.
Кабашкин производил странные движения обеими руками — как мусульманин, проводил ладонями по лицу, шее, лбу.
— Помажьтесь, — протянул он следователю белый тюбик. — А то сожрут до костей.
«Против комаров, — догадалась Дагурова, выдавливая на ладонь червячок мази с горьковатым запахом. — А мы с Виталей об этом не подумали».
К машине, отбрасывая тень, приближался высокий мужчина.
— Разрешите представиться, — подошел он к Артему Корнеевичу, приняв его за старшего по должности. Веселых молча переадресовал подошедшего к следователю.
— Гай, — отрекомендовался Ольге Арчиловне встречающий. — Федор Лукич. Директор заповедника…
Гай был одет в добротный костюм, поверх которого расстегнутая куртка из тонкой кожи. На голове замшевая кепка. Отблески костров размывали черты его лица.
«Лет сорок, сорок пять», — определила следователь. И отметила про себя, что фигура и осанка у директора как у военного.
— Как пройти к месту происшествия? — спросила у Гая следователь.
— Недалеко.
Он подвел Дагурову к краю поляны. Это было метрах в пятнадцати от вертолета. Дальше обрыв, зияющий темнотой.
