Русская земля, Киев, 987 год по PX
Б заботах и тревогах время быстро летит… А тоска в груди у Владимира все не затихала.
Крепко задумался князь. Не знал он, какой дорогой пойти, какой путь выбрать. Вспомнил он, как когда-то рассказывал ему Илья Муромец о том, как пришлось ему выбирать путь свой на развилине путей-дорог у Вещего камня: «Направо пойдёшь – коня потеряешь, себя спасёшь; налево пойдёшь – себя потеряешь, коня спасёшь; прямо пойдёшь – и себя и коня потеряешь»…
Трудный выбор… Но русские витязи не страшась делали его – и выходили победителями…
И решил князь все дела отложить и совет созвать, с теми, кому он доверял так же, как себе. И послал он гонцов на три стороны света: звал он к себе друзей своих – сотоварищей, что границы Земли родной охраняли, защищали от врага да от нечисти разной.
Долго ли, коротко ли, задрожала земля под поступью коней богатырских, и въехали на княжеский двор три витязя славных: Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович.
Обрадовался князь их приезду, встретил, обнял, расцеловал, повел в палаты княжеские, напоил, накормил и речь завел, о том, что его тревожило, что радости днем лишало, а ночью покоя.
– Тоскую я, други мои дорогие, и не понимаю – отчего. Вроде бы ведь все у меня есть: я княжу на Руси, власть моя велика, есть у меня друзья-богатыри, войско сильное, богатств не счесть, жены-красавицы, дети хорошие. Да вот душе моей покоя нет, нет ей мира и утешения. Места себе не нахожу. Что это со мной? Что не так? Как душу мою успокоить?
Задумались братья-богатыри.
Слово взял Илья Муромец, как старший побратим среди них.
– Не могу тебе ответить, княже, не знаю, чем душу твою успокоить. Но могу рассказать тебе о том, что тревожит меня.
Приснился мне сон страшный. Такой страшный, что я от крика своего проснулся.
А снилось мне вот что.
Будто сплю я в шатре своем. Конь мой Бурка вдруг заржал тревожно. Сам я ничего не услышал, но своему коню я доверяю – попусту тревожить не будет. Взял я меч, вышел из шатра: ночь летняя, звезды сияют, красота, травами пахнет, сверчки поют… тишина… хорошо на сердце…
Вдохнул я полной грудью свежий воздух ночной, закрыл глаза, этим покоем наслаждаясь… Да только мой Бурка снова заржал да копытом стукнул…
Открыл я глаза – и вовремя: два татя в ночи ползущие, набросились на меня – хотели в спину мне ударить, исподтишка, подло. Хорошо, что я с мечом вышел. И завязался бой – не на жизнь, а на смерть.
Бились мы долго, вслепую, под звездами, в тишине ночной, только мечи наши звенели.
Порубил я их – этих татей…. И упали они мертвыми к моим ногам. Но и меня они крепко порубили.
Опустился я на Землю-матушку, ко мне Бурка подошел, лег на землю рядом со мной. Обнял я своего верного коня, привалился к нему, чувствую – силы меня покидают.
А тут и солнце взошло.
И увидел я, что у ног моих, порубленные мечом моим булатным, лежат братья мои – Добрыня Никитич и Алеша Попович.
Братья мои, напавшие на меня ночью, словно тати.
Сердце мое от горя разорвалось. И я умер от этой скорби.
В последний миг перед смертью увидел я, как кровь заливает всю Русскую землю, как покрывают ее наши враги, словно саранча покрывает поле, и как черным заревом заполыхала вся Русь-Матушка. И закричал я во сне от этого горя нестерпимого и от крика своего проснулся.
Вот такой сон страшный мне приснился, княже. И с той ночи не могу я найти покоя. Знаю я, что братья мои никогда не сделают мне худа, никогда меня не предадут. Вот только, что значит этот сон – ума не приложу.
– И мне такой сон приснился, – сказал Добрыня.
– И мне, – тихим эхом отозвался Алеша.
«И мне…» – подумал Владимир.
Богатыри молчали. Молчал и князь.
– Думаю, братья, что это знак был. Слишком много крови, слишком много смертей, предательства, страха, ненависти… Нельзя брату на брата меч подымать. Нельзя позволять гибель сородичей в войнах междоусобных. Нельзя кровью родной свою родную землю заливать. Не правое это дело, – высказал свои мысли Илья.
– Да, Илья, брате мой, – отозвался Владимир. – Не правое. Не можем мы допустить, чтобы светлая Русская земля в крови русской захлебнулась. Дети наши, наши внуки этого не простят нам никогда. Да и не будет их тогда – детей и внуков наших: будут они чьими-то рабами. Если внутри Руси не будет мира – быстро ее по клочкам раздерут враги наши. Только в единстве наша сила.
