На американской шхуне совсем тихо. Кажется, там пришли хорошие, негромкие люди. Шхуна как бы подремывала на зеркальной глади хэдской бухты. Американцы не спешат хватать и есть детей, соблазнять женщин, заглядывать в общие бани, все рисовать и покупать. Тихо и бодро прошли в Усигахора. Приходится сомневаться, верны ли доходившие толки.
На берегу поставлена полиция. В новой форме и в сандалиях. Зря запрещается плавать по бухте в лодках, и нельзя приближаться к американскому кораблю.
Адмирал пригласил американцев обедать и сказал, что завтра с утра будут грузить на шхуну сто тонн риса для Камчатки и что матросы привыкли к рису и охотно едят его.
...После обеда шхуну подвели к берегу, закрепили двумя канатами за деревянные кнехты на причале. У трапа и на борту стояли американские матросы, заговаривали и пересмеивались с проходившими мусмешками.
Каких только людей не видел Вард в своей жизни. Приходилось ходить с эмигрантами из Франции, с китайцами из Кантона в Калифорнию, с искателями счастья на золотые прииски. Адамс не зря хвалил моряков погибшей «Дианы» и, как шли слухи, подыскивал торговый корабль для вывозки их из Японии.
– Я ходил по верфи, смотрел и подумал: они тут по несчастью стали учителями японцев! – сказал Рид.
Русские все уехали на берег. На «Кароляйн» нет больше и женщин. Одни американцы – мужчины. Происходил мужской разговор.
– Надо их выбросить поскорей. Все, что они делают, мы можем сделать лучше.
– Жаль, что среди них у нас нет надежного союзника, – отозвался Дотери.
– Найдем! – сказал Рид.
«Да, наверное, мы их заменим», – подумал Вард, сохранявший молчание. При всей симпатии к Путятину и к его людям, он не мог не согласиться, что практицизм плитах «воров» свое возьмет.
В холостяцкой каюте Варда еще оставались цветы и вышитый коврик на переборке.
– Перри утверждал, что японцы не способны ни к чему, кроме церемоний. Судьба посылает нам возможность исправлять ошибки Перри. Как консул, я смогу наблюдать этот народ ежедневно.
– Надо изучать все, что тут сделали русские, – сказал Дотери.
– Как консул, я изучу, какие у них получены права и преимущества, что начато ими, и буду все продолжать уже от имени Америки. Говорят, они научили японцев доить коров. Пока пойдем по их следу, а потом быстро сами осмотримся. Во всяком случае, японцы не получат от нас даром никаких сведений о современном судостроении. Не буду их упрекать за коварство, но, если захотят учиться, им придется непрерывно предоставлять нам новые права. До тех пор, пока мы не добьемся цели, которой Перри не достиг...
Виски уже подействовало.
– Русские главного не смогли – завести торговлю.
– Да!
– А японцы – торгаши. Из выгоды пойдут на все. Доти остался в Симода, и он там обещал произвести переворот в их понятиях.
Доти, Пибоди и Байдельсмэн – целая компания опытных авантюристов засела в сердце Симода, чтобы искать лазейки и охранять семейства и товары. Рид колеблется, не вернуться ли туда. Пусть Вард идет на Камчатку. Дотери – туда же для изучения рынков. А Рид может купить японскую лодку и вернуться вдоль берега.
Будет ли Вард писать в американские газеты о русских, о Японии? Кажется, он еще не решил. Печатает свои статьи в Сан-Франциско, и там всем очень нравится.
Путятин сказал, что его посольство и команда корабля, потерпевшие кораблекрушение, не могут быть задержаны и захвачены союзниками. Повторил, что и шхуну «Кароляйн» взять не смеют.
Но все же нужна осторожность. Лучше избежать встречи с крейсерами союзников. У берегов Идзу ходил французский «Константин». Японцы предупредили об этом Путятина и пустили противников России по ложному следу.
Переход будет трудный и опасный. Капитан в море держит в железных руках команду. Должны чувствовать его власть и строгость. Как обычно, на русских моряков он надеется. Вард знает, что легких и неопасных переходов не бывает. Он отдыхал, отмалчивался, намерен сходить на берег посмотреть на цветущий сад, а в душе готовится к тяжелому плаванию.
– Адмирал! Шхуна готова к приемке риса и всех грузов, – доложил девятнадцатилетний гигант Джон, явившийся утром в Хосенди.
