– Разрешается сойти на берег!
– Благодарим... Пожалуйста, виски... Разрешите, адмирал...
– За адмирала! За ваше здоровье, капитан!
Американцы выстроились в очередь. Деничиро, сидя за столом, выдавал на руки каждому «The list of disembarkation»[47]. Написано безукоризненно по-английски, кистью, но четко и аккуратно, словно напечатано в типографии: «Разрешается сход в порту Хэда, также прогулки на расстоянии две морских мили от места высадки».
Деничиро пожелал всего наилучшего, взял под козырек с кокардой, на которой изображены три цветка оой – герб шогуна, и вышел на палубу, где его ждали переводчик и полицейские.
Адмирал пригласил Уэкава на свой вельбот.
– Новая морская форма?
– Да, адмирал.
– Вы получили военный чин?
– Да, майора.
– Такого чина нет у моряков.
– Морской пехоты и береговой охраны, ваше превосходительство.
– Ясно. Поздравляю вас!
На берегу у причала двое полицейских в новой форме, но с красными погонами. Деничиро сам спроектировал эту форму, составил эскизы и отсылал на утверждение в Эдо. Шил русский портной из Кронштадта Иван Петров.
– Америка! Америка! – орут по всей деревне дети и мусмешки.
– Да у вас тут целая верфь, капитан! – воскликнул Вард, когда Степан Степанович привез американцев в ущелье Усигахора.
А мы еще сомневались, чему они обучают японцев! И могут ли! Американцы свободно ходят в Хэда! Японец в мундире дает «The list of disembarkation». У русских кораблестроительная верфь в Японии. Никаких запретов и полицейских грубостей. К адмиралу, его капитану с офицерами и американцам одинаково приветливы. Никто не ходит по следу. Чувствуется расположение крестьян. Никто не убегает и не прячется. Вард видит вблизи все, что его интересует, может идти, куда хочет, брать в руки инструменты, все трогать, говорить, переводчики к его услугам.
Три шхуны! Три, а не одна! Три стапеля. Плаз, как на хороших доках. Кузница. Шьют паруса. Вьют канаты. Гонят смолу. А где медники?
– Пожалуйте на шхуну «Хэда»! Медный двор – на другой стороне бухты, обнесен глухой изгородью, – объяснял Лесовский.
– Медь у них ценится? – спрашивает консул Рид.
– Японцы огородили медную мастерскую и приставили вооруженную охрану. Медь у них очень ценится. Это их валюта.
На фоне лесов множество красных матросских рубашек и разноцветных японских халатов.
– А где гнете доски?
– Вот сухопарня... пойдемте. Я покажу.
– Черт возьми... Ну что же, господа, – сказал Вард сопровождавшим его американцам, – вы видели? Заложены шхуны, примерно с нашу «Кароляйн». Что вы хотите! Три крытых эллинга, кузницы, целый завод. Если они так дальше пойдут, нам никогда их не догнать.
Все захохотали дружно – и американцы, и русские, и японцы.
– Смотрите, какие у них матросы. Очень хорошего сложения. Без исключения.
– А где вы набираете людей?
– Из рекрутов выбираются по жребию.
Вард подумал: одна шхуна скоро будет готова. Одну строят для себя. А еще две? Я понимаю, они строят для продажи японцам. Вот это коммерсанты! Это, видимо, концессия на паях с японцами. В таком случае Перри обманут и мы одурачены. Сами японцы очень довольны и стараются. И порт открыт без всяких трактатов. Дизэмбаркация дозволена. Никаких помех! Японец в военном мундире.
– Японцы заметно движутся вперед!
– Yes, in full swing![48] – ответил Шиллинг.
За ним идут двое юнкеров.
– Скоро праздник пасхи, – говорит Корнилов. – У нас уже грачи прилетели.
– А здесь я видел сегодня двух фазанов! Откуда, Татноскэ, фазаны?
– Да, в эту пору на Идзу прилетают фазаны... – таинственно и тихо сказал переводчик. И добавил: – Из Кореи.
– Это не опасно для Японии? – спросил Шиллинг.
– Кто же проектировал? – заинтересовался Рид.
– Молодой лейтенант Колокольцов, – отвечал Степан Степанович.
– Познакомимся с ним! – «Он ли построил?»
– Америка приехала! – говорили японцы друг другу, со страхом и любопытством оглядывая новых гостей.
С громадного амфитеатра гор, где таились караулы, со скал, окружавших бухту Хэда, из лесов, с крыш деревянных домов люди смотрели на черную шхуну. Опять что-то новое. Хотя не все удивлялись. Многие говорили, что это для нас теперь совсем не удивительно. Гостям мы рады. Но любопытства не обнаруживаем. Никакого парада. Никто не покорен. У нас в Хэда строятся свои корабли. Хэда – единственное село в Японии, где построен черный корабль. И будет не один. Ничего особенного не произошло. Из пушек не палили. Шхуна безмолвно стояла среди бухты, на ее синей поверхности. Все видели, как Путятин с офицерами съехал на берег и сразу сам, отделившись с Кокоро-сан, отправился на шхуну. А потом капитан повез туда американцев. Когда они шли по улице, многие трогали их одежду.
