Хазары - страница 58

Некоторые комментаторы считают, что под «данью мечами» надо понимать вооруженный отпор, который поляне оказали хазарам^>{350}. Но «Повесть временных лет» под 859 годом отмечает, что, несмотря на сомнения прозорливых хазарских старцев, славяне все-таки стали платить дань: «хазары брали с полян, и с северян, и с вятичей по серебряной монете и по белке от дыма». Размер этой дани вызывает споры. Из оригинального текста не понятно, идет ли речь о монете и беличьей шкурке («по беле и веверице») или же о белой (вернее, серебристой) шкурке зимней белки («по белей веверице»)^>{351}. В последнем случае дань эту нельзя считать обременительной, потому что белки в славянских лесах водились во множестве; считалось, что они выпадают из туч. «Повесть временных лет» рассказывает: «…Мужи старые ходили за Югру и за Самоядь, так видели сами в северных странах: спустится туча, и из той тучи выпадут белки молоденькие, будто только что родившиеся, и вырастают и расходятся по земле»^>{352}.

Кстати, иногда названия шкурок употребляли для обозначения монет или их частей. В эпоху создания «Повести временных лет» были известны денежные единицы: «векша», она же «веверица» (белка) и «куна» (куница)… Поэтому не исключено, что «по белей веверице» означает «по серебряной монете». Впрочем, и такая дань была, вероятно, почти символической. Сегодня трудно с уверенностью говорить о курсе «веверицы» в хазарское время, но записанный в ХII веке «Златоструй» говорит о ней, как о ничтожной сумме: «Очень беден, даже и двух векш не имеет»^>{353}.

Так или иначе, славян эта дань, вероятно, не слишком обременяла, и «отмщать неразумным хазарам» они в те времена еще не собирались. Некоторые историки полагают, что в эти годы «можно говорить скорее о добрососедских, чем о враждебных отношениях» славян и жителей западных границ каганата. Впрочем, есть и такие, кто считает, что отношения между славянами и салтовцами могли строиться только на принуждении и использовании военной силы^>{354}.

Но даже если «официальная» Хазария и воспринималась славянами в качестве захватчика, на взаимоотношениях простых смертных это не слишком сказывалось. Они общались, торговали и вступали в смешанные браки. На славянской территории стала появляться керамика, имеющая салтовские черты, а в культуре салтовцев, в свою очередь, проявилось славянское влияние. Для вчерашних кочевников земледельческие навыки славян служили примером для подражания. Аланы обрабатывали землю уже достаточно давно, но на новом месте опыт соседей в этом вопросе тоже не был для них лишним. В глубине славянских земель появились центры со смешанным славяно-алано-болгарским населением и смешанной же культурой, например Битицкое городище^>{355}. А в самом центре Хазарского каганата, на Нижнем Дону, в VIII–IX веках стали возникать славянские поселения: поселение у хутора Ближняя мельница, у станицы Богоявленской… Вся кухонная домашняя посуда была здесь лепной, славянской (интересно, что славяне даже там, где они тесно общались с аланами, так и не захотели освоить гончарный круг^>{356}), но в качестве «парадной» столовой посуды использовались сделанные на круге лощеные сосуды, купленные у местных салтовцев-алан. Судя по керамике, славяне переселялись сюда с северо-западных границ каганата, не считая хазар своими врагами. Серьезное их противостояние было впереди.

Вариант салтово-маяцкой культуры, который сложился в верховьях Северского Донца и на Среднем Дону, получил название «среднедонского», или «аланского». Но были у этой культуры и другие варианты. Один из них — «степной», или «нижнедонской», существовал южнее, в среднем и нижнем течении Северского Донца и в низовьях Дона. Считается, что здесь жили осевшие на землю кочевники — болгары, потомки орд хана Куврата. Аланы сюда массово не переселялись, но какое-то их количество здесь все-таки, видимо, обитало, и они оказали на болгар немалое влияние: те стали выпускать лощеную керамику, подобную аланской.

Очень популярны становятся здесь керамические котлы «с внутренними ушками». Особенность этих котлов в том, что «ушки» для веревки, на которой сосуд подвешивается над огнем, были прилеплены не снаружи, как это обычно делается, а внутри и поэтому веревка не могла перегореть от слишком сильного пламени. Такие котлы были издавна популярны у алан Предкавказья, те принесли эту традицию в степь и лесостепь, и здесь она мгновенно распространилась среди оседающих на землю кочевников, завоевав особую популярность в нижнедонских степях. Поскольку кочевники эти еще не были знакомы с гончарным кругом, они, позаимствовав у алан саму идею «внутренних ушек», стали делать такие же котлы, только лепные. Но иногда археологи находят в степях и чисто аланские котлы, выполненные на гончарном круге, — это говорит о том, что какое-то количество алан в степях все-таки обитало