— Харпстенна, — обратился он к младшему сыну, — какую лошадь из нашего табуна ты выбрал бы для себя?
Харпстенна смущенно улыбнулся и посмотрел на отца, пытаясь понять, что тот хотел этим сказать. Он привык к тому, что отец обычно сначала обращается к Харке и внимательно прислушивается к его мнению. Ведь Харка — самый храбрый и ловкий мальчик рода. Он же, Харпстенна, всегда был у отца на втором месте, особенно после его болезни. Поэтому вопрос Маттотаупы удивил его, и он не знал, что ответить.
— Я имею в виду именно то, о чем ты подумал, — подбодрил его Маттотаупа.
Харпстенна все еще медлил.
— Сказать правду, отец? — произнес он наконец тихо.
— Дакота всегда говорит правду, ты ведь знаешь это, сын мой.
— Я скажу правду: изо всех лошадей я бы выбрал пегого мустанга моего брата Харки, Убившего Волка.
— Несмотря на то что он вчера пришел вторым?
— Именно поэтому, — уверенно ответил Харпстенна.
— Может, ты объяснишь мне это?
— Да, отец, я объясню. Пегий — хороший и опытный мустанг. Я его очень люблю.
Харпстенна подошел к Пегому и погладил его по морде. Мустанг, к удивлению Маттотаупы и Харки, наклонил голову, словно отвечая на его чувство.
— Харка — хороший наездник, — продолжал Харпстенна уже более уверенно, — но Пегий стал старым. А теперь он очень переживает из-за того, что вчера проиграл скачки. Харка ударил его хлыстом, хотя знал, что он бежит изо всех сил. Он вернулся в табун таким грустным!
Харка опустил глаза. Ему стало стыдно. Он понимал, что честолюбие заглушило в нем голос разума.
— Я долго утешал Пегого, и теперь он меня тоже любит, — продолжал Харпстенна. — Я хотел бы быть его хозяином. Зачем Харке мустанг, который уже не может побеждать?
Харка почувствовал, как кровь приливает к его щекам. Слова Харпстенны прозвучали так, словно он хотел сказать: «Зачем Харке брат, который уступает другим в силе и ловкости?»
— Нет! — сказал Харка, Убивший Волка, не дожидаясь, когда спросят его мнения. — Я не хочу, чтобы Харпстенна взял этого мустанга только потому, что он меня уже не устраивает. Отец, вели ему взять другую лошадь.
— Я дал слово, — ответил Маттотаупа. — Решать будет Харпстенна.
Харка отвернулся, стараясь побороть волнение.
— Я хочу Пегого, — повторил Харпстенна.
— Он твой.
Узкое лицо Харпстенны просияло. Он погладил шею Пегого.
— Теперь твоя очередь, Харка, — сказал Маттотаупа. — Ты должен выбрать нового коня. Какого ты хочешь?
— У меня было три лошади, отец. Теперь их осталось две. Этого достаточно, — ответил Харка и сжал губы, чтобы не произнести того, чего он говорить не хотел.
— Харка, с теми двумя мустангами, которые у тебя остались, тебе не выиграть следующие скачки. Ты придешь третьим или даже четвертым.
— Возможно. Впредь я буду владеть собой, даже потерпев поражение.
Харке было невыразимо тяжело произносить эти слова в присутствии Харпстенны. Он произнес их, но они прозвучали жестко.
Отец задумчиво смотрел на него.
— У тебя опять будет три лошади, — сказал он наконец. — Я так хочу.
— Тогда выбери третью лошадь сам, отец.
— Хорошо. Идемте!
Мальчики вместе с отцом пошли сквозь табун. Маттотаупа остановился перед чалым мустангом, на котором Харка скакал сквозь бегущее стадо бизонов.
— Харка, Убивший Волка, Поражающий Стрелами Бизонов! Вот твоя третья лошадь!
— Отец!..
— Что?
— Это же один из твоих самых любимых мустангов! Как ты можешь отдать мне его?
— Ты мой сын. Возьми его.
Харка подошел к мустангу и положил руку ему на спину.
— Пройдет еще немного времени, Харка, и ты сможешь отправиться вместе с нами на бизонью охоту.
— Да, отец.
Несмотря на эти лестные слова, Харка говорил все еще скованно, словно преодолевая какое-то внутреннее сопротивление. Но отец как будто не замечал этого.
— Займитесь сегодня своими новыми лошадьми. Вам нужно поскорее объездить их, — сказал он и ушел.
Мальчики послушно освободили своих мустангов от пут и поскакали в прерию.
Они поскакали в разные стороны.
Ночью, когда все погрузились в глубокий сон, Харка бесшумно, как пленник, задумавший побег, выполз из вигвама. Мустанг отца тихо шевельнулся на привязи; две собаки проснулись, но не залаяли. Харка босиком прошел через стойбище к ручью и вдоль берега направился к табуну. Лошадей сегодня охранял Четан. Но Харка не пошел к другу. Он отыскал своего старого Пегого, освободил его от пут, вскочил ему на спину и тихо, сначала шагом, потом легким галопом поехал в прерию.
