– Назад! – закричал я.
Раздались крики, просвистело несколько болтов. Мы бежали, и огонь пылал за нашими спинами, не позволяя имперцам броситься в погоню. Несколько капель горящей смеси попало мне на руку, прожигая кожу до кости.
– Направо! – скомандовал Берингар, в его голосе больше не чувствовалось опьянение. Казалось, капитану нравилось играть роль пьяницы, поддерживая свой имидж. – Нет, не сюда, дальше!
Нам навстречу из подворотни выскочили двое имперцев. Берингар вскинул руку, в которой оказался зажат маленький арбалет. Выстрел! Болт пробил плечо одного из матросов. Второй имперец бросился на Берингара, замахиваясь коротким мечом. В узкой улочке трудно было развернуться, и я не мог помочь. Берингар скользнул под мечом, поднялся и ловко схватил имперца за шею, прижимая нож к его спине.
– Я – Берингар. Слышал обо мне? – зашептал капитан ему прямо на ухо. – Когда я служил в вашем флоте, под моим командованием были сотни таких салаг, как ты. Знаешь мою репутацию? Хочешь жить?
Моряк закивал.
– Вот и славно. Сейчас я тебя отпущу, ты подберешь своего друга и сделаешь вид, что нас не видел. А своему капитану передай, что ему никогда меня не догнать.
Имперцы исчезли в подворотне, мы продолжили бежать. Одна улочка, вторая, третья… Мы вынырнули из продуваемых сквозняками закоулков прямо перед причалом, у которого стояла «Водомерка», уже очищенная ото льда и готовая к путешествию. С другого конца порта на пристань выбежали преследующие нас имперцы. Несколько болтов просвистели в воздухе, но расстояние было слишком велико – они воткнулись в землю и деревянные причалы. Сидящий у своей «Гарпии» капитан одобрительно поднял большой палец и приложил ладонь к уху, словно в ней была зажата раковина.
– Слушай море, малец! – прокричал он.
Мы взошли на борт «Водомерки».
– Отчаливаем, тысячу корнксов! Ставьте паруса! – принялся командовать Берингар.
От пьяного завсегдатая прибрежных трактиров и рубахи-парня не осталось и следа. Хозяин такого голоса не раздумывая отправит за борт любого, кто посмеет воспротивиться его приказам. Раздался свист боцмана, дующего в свой рожок, по палубе забегали матросы.
– А вы – марш в свои каюты! Ты! – остановил он одного из матросов – бронзовокожего аборигена Саргары, чья грудь была покрыта ритуальными голубыми татуировками. – Проведи пассажиров.
– Мы должны дождаться Вота, – сказал я.
– Этот пройдоха уже давно здесь, – ухмыльнулся капитан, указывая на фигуру в черном плаще, сидящую на крыше каютной надстройки.
Вот услышал, что о нем говорят, и помахал нам рукой. По пристани бежали красномундирщики. Клоп, оценив, что не успеет нас догнать, повел свой отряд на галеон.
– По местам! – закричал Берингар. – Готовимся к отходу. Бегом, дохлые корнксы, пошевеливайтесь!
Подгоняемая ветром «Водомерка» устремилась к выходу из залива. Ее тонкие металлические полозья были подняты и прижаты к бортам – шхуна скользила по Суль, как по обычной реке, хотя соленый раствор представлял собой скорее шугу из ледяных крупиц, чем воду. Льдинки скребли о днище корабля, будто тысячи корнксов хватались за пропитанную смолой древесину.
Слева сквозь туманную дымку, огибая залив неприступными берегами, поднимались горы. Далеко, в тени возвышающихся пиков, несколько рыбацких баркасов бросали сети у прорубей – собственных, ограниченных вымпелами того или иного судна. Чтобы пропилить метровый слой льда, порой уходил не один день, и рыбаки тщательно охраняли удачные места лова. В этих опасных водах океан стремительно уходил вниз, и даже не так далеко от причалов глубина была достаточной для того, чтобы в поисках отходов от скотобоен сюда приплывали кракены. Рыбаки захватывали стаи рыб, плавающих у поверхности, а тем, что творилось в океанской пучине, предпочитали не интересоваться.
Моя каюта, маленькая, с узкой, прикрепленной к стене койкой и небольшим откидным столиком, напоминала тюремную камеру. Я вышел на палубу к капитану. Он заметил меня, хмыкнул, но ничего не сказал. Вскоре к нам присоединился Олег. Мой друг остановился у фальшборта на корме и раскурил трубку.
