– Когда это я тебе помог?
Я знал, но не хотел вспоминать.
«Вспомни Альфрига. Цвергов, которых твой дядя заставлял встречать рассвет, чьи окаменевшие тела до сих пор стоят во дворе замка. Верящими в справедливость людьми несложно манипулировать».
Воспоминания, запертые в глубине памяти, вырвались на свободу, заставляя вновь пережить давно прошедшие события.
* * *
Он пришел ночью, уставший цверг, который валился с ног от голода. Мы пили горячее вино, Альфриг говорил фразами из известных книг, а за стенами хижины завывал зимний ветер.
«Зигфриду пора воссесть на отчий трон».
Но я слышал мысли карлика, которые он хотел мне поведать. Перед глазами возникали картины запертых в клетках цвергов. Мой дядя Берхарт часто пополнял свою коллекцию скульптур.
«Это ты виноват. Ты сбежал, хотя должен был занять место отца. Из-за тебя творится несправедливость. Наш народ страдает».
Я не хотел его слышать, но никак не мог опьянеть, чтобы заглушить чужие мысли.
«Замок защищен магией. Нам не пройти. Но ты можешь. Ты наследник. Назначь дяде встречу, пронеси руну. Она создаст проход».
Но я не хочу быть маркграфом! Вернее, не могу! Сумасшедший не должен править. Но холодный камень уже лег в мою руку.
«Пронеси руну. Этого достаточно».
Я встретился с маркграфом Берхартом в замке. Он посмеялся надо мной, не удостоив пленения или смерти, не посчитал меня опасным.
«Ты стал хорошим охотником, Игорь. Как тебя сейчас звать? Глаз дракона?»
Да, я стал хорошим охотником. Я уронил камень возле колонны, и он слился с полом, чтобы через день взорваться, открыв цвергам проход. Я ушел с мыслью больше никогда не возвращаться, но судьба распорядилась иначе.
Долгими вечерами, когда до меня доходили слухи о происходящих в Вормсе событиях, я задумывался, и мне начинало казаться, что те услышанные мною мысли не принадлежали Альфригу. Цверг служил лишь посредником. Если посмотреть на сокейтов – детей, превращенных карликами в послушных слепых воинов, то правильность моих действий кажется весьма условной.
* * *
– Ты все знал заранее, когда возился с маленьким сыном маркграфа? – спросил я у Джереона.
«Все знать наперед невозможно, иначе в игре отсутствовал бы смысл. Ты согласен на мое предложение? Убей Вота, и я дам тебе вечную жизнь здесь. С твоими умениями мы многого достигнем. Ты же хочешь быть мне полезным?»
– Знаешь, – сказал я. – Теперь я понял, что ты не человек. Для людей не столь важно быть полезными. Люди хотят быть нужными, хотят, чтобы их любили. Маленький мальчишка привязался к тебе, Джереон, и думал, что ты тоже испытываешь к нему подобные чувства. Вечная жизнь – идея неплохая, но я не могу нарушить данное слово. Я обещал и должен вернуть Ежика. Интересно, что ты потребуешь от меня потом, после того, как я убью Вота, мою душу? – Я вынул меч из ножен и добавил: – Ты сам говорил никому не верить.
«Ты собираешься драться со мною?! – удивился Джереон. – Я учил тебя быть рассудительным».
Сокейты выхватили мечи. Джереон не пошевелился, но откуда-то сбоку появились щупальца, состоящие из сгустков тьмы, и схватили стражей за шеи. Раздался хруст, сокейты упали на пол.
«Преданные до смерти цепные псы защищают хозяина без приказа. Они могли испортить развлечение. Ты все еще хочешь драться?»
Я поднял меч и шагнул к трону. Щупальца устремились ко мне, их движения были столь быстрыми, что в воздухе остались лишь размытые следы. Первое щупальце я отрубил мечом, и оно разлилось по полу черным туманом. Второе ударило меня под колени, заставив сесть на пол.
«Слабак. Разве я так учил тебя драться?» – рассмеялся Джереон, и тогда я бросил в него меч.
Вскочил на ноги и швырнул оружие что было силы. Подаренный Илвой клинок пробил тело тролля и пригвоздил его к деревянной спинке трона. В моей голове послышался рев чудовища. Темнота задрожала, выползшие из нее щупальца упали и втянулись обратно. Высохшие конечности тролля попытались подняться, но я уже был возле трона. Схватил рукоять меча, выдернул оружие и нанес удар.
– Меня учил не ты, а Сергей Викторович Галушка, – сказал я.
Верхняя половина тела Джереона свалилась на пол.
