Мы пришли. Добрались до пропасти Гиннунгагап. Она возникла неожиданно, туман просто оборвался в никуда, в шепчущую тишину. Из края пропасти вырастал радужный мост Биврест и терялся в бесконечности.
Вот тут же сел, свесив ноги над провалом.
– Пришли, – сказал он.
Мы молчали. Нахлынули воспоминания. Когда-то я, преследуемый кракеном, уже висел над подобной пропастью. Но она казалась лишь жалким подобием этой. Интересное ощущение – стоять на краю мира.
Ежик подобрал камень и кинул вниз. Илва стала за спиной мальчишки и положила руки ему на плечи. Звука падения камня мы не услышали. Вместо этого я четче различил слова – шепот пропасти собирался в целые фразы, и слушать их было так же тяжело, как слушать белую птицу.
«Акции «Масмолпрома» упали на два процента, что делать?»
«Сколько ему, уже десять?»
«Одиннадцать».
«Быстро время бежит».
«Время бежит».
«Бежит…»
– Игорь, стой! – Олег схватил меня за руку, не дав сделать шаг в пропасть. – Что с тобой?
– Не знаю. Ты тоже это слышишь?
– Слышу что?
– Пространство Чендлера.
– Я слышу лишь шепот, словно море шумит в раковине.
– А ты прислушайся.
«К системе питания подключили?»
«В какой он игре?»
«Зачем они это делают?»
«Зачем?»
«Зачем…»
– Словно пространство Чендлера слушает нас, запоминает, отражает наши мысли и слова. Впитывает все происходящее, будто губка воду. Оно изучает нас, – сказал я.
– Почему ты так думаешь? – спросил Олег. – Это лишь твои фантазии.
– Не совсем. Просто надо уметь слушать, – ответил я и захотелось добавить: «Как белую птицу».
– Он прав, – сказал Вот. – Но квантовое пространство старается понять не только нас – оно пытается осознать себя. Мы лишь пользуемся им, когда творим в нем свои миры. Податливое, как пластилин, оно позволяет вылепить из себя все, что пожелаешь. Стоит лишь подтолкнуть его в нужном направлении, и дальше оно структурируется и развивается само. Каждый раз, когда мы входим в сеть, мы оставляем в нем свой отпечаток, образ своего виртуала.
«Джонни получил сообщение Ламберта», – шептало квантовое пространство.
«Что ты слышал о Черном Хакере?»
«Вот и ладушки. Значит, в пять, договорились».
«Договорились».
«Договорились…»
«Программа по обратной связи действует лишь в его игре».
«Игре».
«Игре…»
– Наши образы опасны? – спросил я.
– Возможно, да, – ответил Черный Хакер. – А возможно, и нет. Это всего лишь отражения, но гротескные, как в кривых зеркалах. Когда выйдем из «Хвергельмира», наши умения, записанные для игровых виртуалов параметры и характеристики, останутся вместе с нами. Наращивать новые мы не сможем. С нами будет лишь то, что получено здесь.
– Потому ты хотел, чтобы я отправился с тобой – защищать, пока ты будешь прятаться за нашими спинами?
– Не только, – улыбнулся Вот. – Ты нужен мне, Игорь. Нужен вместе с твоим мастерством видеть сеть. Я всегда знал, верил, что с появлением квантовой сети человек начнет меняться, подстраиваясь под нее. Ты – первое тому доказательство. Человек сети. Ты видишь сеть и находишь в ней следы без всякого программного обеспечения. Как ты это делаешь?
– Не знаю. Просто так получается.
– Все у него просто выходит, – усмехнулся Вот. – Ты найдешь для нас путь к компьютеру Ежика. Пойдем.
Он поднялся, отряхивая штаны от снега и пыли.
– Кто первый ступит на мой радужный мост? – улыбнулся он. – Может, пропустим вперед даму?
Илва оскалила клыки и зарычала.
– Илва с нами не пойдет, – сказал я.
– Почему? Собираешься бросить ее тут саму?
– Я пойду, – быстро произнесла Волчица. – Может, не до конца, но отправлюсь вместе с вами в сеть.
– Ну, раз ты не хочешь быть первой, значит, вперед пойду я, – вздохнул Черный Хакер, шагнул на мост и исчез, унесенный радугой.
Илва вскрикнула.
– Всегда хотелось пробежаться по радуге, – сказал Олег. – Мечта детства, можно сказать. Идем? – подал он руку Ежику, и мальчишка крепко за нее ухватился.
Илва мягко прикоснулась к моей ладони, и мы пошли на радужный мост.
* * *
Нас окружала пустота. В ней на мгновение возникали символы, слова или картинки, чтобы тут же исчезнуть, уступив место другой информации. Все это мельтешило с такой скоростью, что глаза не успевали что-либо зафиксировать. И еще были слова. Они, как и изображения, сменяли друг друга, создавая какофонию звуков. Нас оглушило и закружило в информационном калейдоскопе. Растерянные, мы стояли, не зная, что делать дальше и куда идти.
