Рано-рано утром — ну, то есть я решил, что настало утро — я очнулся от глубокого сна без сновидений, услышав надоедливый и взволнованный голос Эйбера.
— Проснись, Оберон. Если ты будешь так долго валяться в кровати, то совсем ослабнешь!
— Убирайся!
— Я голоден и не желаю завтракать один, поскольку ты здесь. Пора вставать.
Я застонал и закрыл глаза.
— Порт, прогони его вон! — крикнул я.
— Прошу прощения, Оберон, — ответила моя дверь, — но я не вышибала какой-нибудь. Придется вам самолично его выпроводить.
— Ну, хватит, хватит, лежебока! — не унимался Эйбер. Я услышал, как он открыл платяной шкаф и роется в нем. — Да тут у тебя горы одежды. Выбери себе что-нибудь, или я сам что-нибудь подберу для тебя.
Я вздохнул. Вот тебе и спокойное утро в постели. Мне хотелось одного: снова уснуть. Я полночи посвятил любовным утехам с Реаллой, и усталость сказывалась.
— Отец вернулся? — не открывая глаз, осведомился я.
— Нет.
— А адские твари что?
— Не показывались.
— Так почему ты тогда суетишься?
— Есть хочу!
Я повернулся на бок и открыл глаза. От лампы у двери лился вверх золотистый свет. Братец стоял передо мной, подбоченившись и нетерпеливо притопывая ногой. Он держал под мышкой серые шелковые штаны и рубаху.
— Ну что, ты готов одеться? — полюбопытствовал он. — Где твой слуга?
— Спит, как и подобает разумному человеку! — рявкнул я. — И ты иди и поспи еще. Мне надо поспать. Я с тобой попозже позавтракаю.
— Боюсь, не получится. У нас на сегодня слишком много дел. Я ожидаю ответа на мои письма. А ты разве не хочешь еще разок попытать счастья с отцовской Картой?
Я испустил тяжелый вздох. Эйбер явно не собирался смириться с моим отрицательным ответом. Я сел, свесил ноги с кровати и прикрыл наготу простыней.
— Ладно, чума ходячая. Давай сюда одежду.
— Держи.
Он протянул мне рубаху и штаны. Я взял их.
У меня за спиной под грудой простыней пошевелилась Реалла и что-то вопросительно пробормотала спросонья.
— Это пришел мой братик Эйбер, — успокоил я ее и погладил по спине через одеяло. — Спи.
— Это еще кто?.. — вымолвил Эйбер и наклонился, чтобы приглядеться получше.
— Не суй свой нос в чужой вопрос, — посоветовал я ему. — Я знаю, ты меня осудишь, но я ничего не мог с собой поделать. Она красива и умна…
И тут мой брат вдруг в страхе ахнул и отскочил назад. В следующее мгновение он обвел комнату отчаянным взглядом и стал знаками показывать мне, чтобы я молчал и поскорее вставал с кровати. Подбежав к письменному столу, Эйбер схватился за рукоять моего меча.
— Да в чем дело-то? — зевнув, недоуменно осведомился я.
— Оберон, — почти шепотом выговорил Эйбер. Из-за того, что это было сказано так тихо и сдержанно, я не на шутку разволновался. — Отойди от кровати. Не спорь со мной. Быстрее. Ты в беде.
У меня перехватило дыхание. Я? В беде? Что он там такое увидел?
Я вдруг окончательно проснулся, встал и сделал два широких шага в сторону двери. На панели возникла озабоченная физиономия Порта.
— В чем дело? — требовательно вопросил я. Реалла заерзала на кровати, повернулась на бок и приоткрыла глаза.
— Оберон? — проворковала она.
— Не шевелись, — велел я ей. Я вернулся к постели и самым внимательным образом осмотрел все на предмет опасности. Я искал взглядом пауков, змей, каких-нибудь местных чудищ, но ничего необычного не нашел.
Реалла, подперев щеку рукой, моргала и вопросительно смотрела на меня. Днем она была еще прекраснее — правда, судить об этом при отсутствии окон было трудно.
Эйбер наконец вытащил мой меч из ножен и развернулся к кровати с мрачным, я бы даже сказал, свирепым, взглядом.
— Эй! — окликнул я его. — Ты что?
— Уйди с дороги, Оберон.
— Да в чем дело-то? — в отчаянии выкрикнул я. — Что ты такое видишь?
— Суккуб!
И он одним проворным прыжком оказался рядом с моей возлюбленной.
