— Это правда?
— Я хочу вам помочь.
Я поднялся, терзаясь, что своими глупостями отнимаю время у занятого и хорошего человека. Ривка улыбнулась:
— Подумайте до завтра. Передавайте привет вашей дочери.
— Вы ее знаете?!
— Мы разговариваем по телефону.
Значит, Марина звонила. Конечно, это была ее идея — сначала оформить, чтобы ничего не платить, а там я сам пойму, что она права. Она сумасшедшая, подумал я. Она хорошая дочь, но она сумасшедшая, с ней надо быть осторожным.
Помчался в наш девятый корпус и на крыльце, где обычно курю, увидел… своего американского сына. Сева и Дуля сидели на скамейке и, улыбаясь, следили, как я несусь по асфальтовым дорожкам.
Дуля заснула перед самым обедом. Мы с Севой вышли на крыльцо. Он рассказал, что застал Дулю в истерике, она с перекошенным лицом лежала поперек кровати, стучала ограждением, и когда он показался в дверях, крикнула: «Сева, помоги!» Он справился с ограждением, снял ее с кровати, усадил в кресло, она успокоилась и спохватилась: «Как ты сюда попал?»
Сева оказался свидетелем еще одного конфуза: санитарка принесла обед спящей (решили не будить) Дули, поставила его на тумбочку и добавила порцию второго блюда для меня. Эта тетка взяла себе за правило меня подкармливать, несмотря на мои протесты. Я приношу из дому даже термос с крепким чаем, но у нее были свои соображения об обеде, и я смирил гордость, чтобы ее не обижать. Мне кажется, вид куриной ножки с ложкой картофельного пюре, стыдливо прикрытой бумажной салфеткой, подействовал на Севу больше, чем Дулина истерика. Может быть, в его Штатах это означает крайнюю степень морального падения. Во всяком случае, от еды он отказался.
Пока Дуля спала, мы с ним немного поговорили на крыльце. Я спросил, почему он приехал, он ответил, что Марина подняла панику по телефону, он решил, что может не застать мать в живых. Усы у него густые и пышные, и не всегда видно, улыбается он или нет, но в голосе всегда слышна ироничная улыбка. Он как бы иронизировал по поводу Марины, пересказывая ее слова. Но так же он пересказывал и мои, и вообще любые слова. Это была его позиция, очень удобная, некая безадресная ирония, на которую не требуются ни интеллектуальное право, ни умственные затраты. Вместо того, чтобы лететь через океан, он, между прочим, мог бы сначала позвонить мне на мобильник и поговорить со мной. Я перевел разговор на внуков и невестку. Не помогал ему приступить к делу. Он осторожно спросил:
— Ты собираешься маму забрать?
— Не понимаю твой вопрос, — сказал я. — Что значит «забрать»?
Он не ответил. Спорить не любил. Он был как Дуля, то есть имел свое мнение и держал его при себе. И в то же время он был совершенно не такой, как она. Он раз и навсегда по всем поводам на свете сказал себе, что ему все равно. Сказал себе это осознанно, программно, как задание самовоспитания. Но он приехал, вызванный Мариной, и считал себя обязанным выполнить ее поручение. Помолчав, заметил:
— А если с тобой что-нибудь случится? Элементарным образом. Заболеешь, попадешь в больницу. Кто за ней будет смотреть? А если с бабушкой что-нибудь случится? Ты же не сможешь от мамы на шаг отойти. Она останется, не дай Бог, ты понимаешь, на Марине — три месяца понадобится, чтобы получить код. Как Марина эти три месяца продержится? Она уже сейчас на пределе.
Код, три месяца… все знал. Человек подготовился к разговору. Я тоже. У меня был простой ответ: если предусматривать все несчастные случаи, которые могут произойти, то жить вообще нельзя никому и никогда. Мы обсудили это с философской точки зрения и пошли в палату, потому что я боялся, что Дуля проснется и не увидит меня. Так и оказалось. Она не спала, лежала на спине. Тревожный ее взгляд бессмысленно бегал по комнате, задерживаясь на случайных предметах. Она начинала их рассматривать, словно видела впервые, потом теряла интерес и переводила взгляд на другое. Первым делом я опустил ограждение. Она заметила Севу, просияла и стала абсолютно разумной. Мы гуляли втроем по аллеям, когда появилась Марина.
— Привет! — бодро сказала она Дуле. — Ты зачем за папу держишься? Ты же отлично ходишь. Отцепи руку. Сама! Не бойся! Ну, два шага!
