— Не знаю, — быстро ответила Зина, давая понять, что ему не нужно напрягаться. Похоже было, что не хочет продолжать разговор при муже — боится, что он слышит, понимает и расстраивается.
Проходя по коридору, мы с Дулей всегда видели их через дверь палаты. Владлен всегда лежал на спине, и подбородок всегда был задран. Зина сидела рядом. Иногда наклонялась к мужу и проверяла:
— Владлен…
Он смотрел прямо на нее.
— Если ты меня понимаешь, моргни.
Он не реагировал.
— Ты меня слышишь? Закрой глаза, а потом открой. Вот так, — показывала она.
Эксперименты ничего не давали, но она, видимо, раз и навсегда решила исходить из того, что он ее понимает. Однажды мы разговаривали в коридорчике, и Зина внезапно метнулась к мужу:
— Ты слышишь меня? Это я! Я здесь! Влад, покажи, что ты слышишь!
Никаких признаков ответа не было. Возбужденная, вышла в коридор.
— Вы слышали, что Влад меня позвал?
— Честно говоря… — я почувствовал себя виноватым.
Пришло время уезжать Гере. Оставался один день. Рая уже сама пользовалась ложкой, ножом и вилкой в столовой, могла сползти с кровати ногами на пол, они с Герой очень продвинулись в этом, однако больше ничего не удалось. Рая не ходила и жить одна никак не могла. Разговоры о том, что Гера заберет ее в Канаду, давно прекратились. Оба поняли, что это невозможно. Гера часто бегал в конторку социальных работников, наверно, на всякий случай оформлял мать на постоянное пребывание в доме престарелых. Рая поскучнела, лежала часами в кровати и думала. В последний день Гера по мобильнику позвонил хозяину в Канаде и попросил продлить отпуск. Его английский был ужасен — для простой физической работы, наверно, годился, но не более того. Вернув аппаратик, Гера сказал:
— Дали два дня. Надо менять билет.
— Так чего ты расстроился?
— Сказали, если задержусь хоть на день, уволят.
В этот вечер приехала Марина. Заехала на минутку по пути — должна была забрать Гая с какого-то дня рождения. Гера и Рая тихонько переговаривались о своих делах. Марина тут же уловила суть и стала расспрашивать подробности. В тоне были прокурорские нотки, и Гера не заметил сам, как стал оправдываться.
— Вы бы лучше купили Рае мобильник, — сказала Марина. — Если она останется здесь, а похоже, она здесь останется, куда вы будете ей звонить? И как она вам позвонит, если захочет? Как вы с ней будете связываться? Вы потеряете с ней связь.
Гера закивал. В расстройстве забыл, что обо всем уже договорился с Раиной приятельницей, которой будет звонить из Канады.
— Вы должны завтра же поехать в «Оранж», купить аппарат и открыть для мамы линию.
Голос Марины был упрекающий. Упрек адресовался мне: ее раздражало, что я целыми днями торчу у Дули вместо того, чтобы заниматься чем-нибудь полезным. И вот не мог подсказать недотепе самые элементарные вещи, опять ей приходится всем заниматься. Свое недовольство мной она выместила на Гере — ей неприятна была вся наша никчемная компания. Четко и логично стала оценивать все, сделанное Герой за это время, пункт за пунктом. Получалось, что Гера делал одни глупости и не делал того, что необходимо. Рая помалкивала. Она и Гера упали духом. Могли бы сказать, что все это время надеялись, что Рая станет самостоятельной. Не просто надеялись, а упорно добивались этого. Им не хватило времени, а теперь Марина убедила их, что они его упустили.
После ее приездов Дуля становилась беспокойной. И на этот раз возбудилась и никак не могла заснуть. Старалась скорее меня отпустить (знала, что ухожу, когда засыпает) и не могла. Чтобы успокоить, притворился, что сплю, сидя на стуле. Она тут же уснула, и я успел на последний автобус.
Гай выскочил ко мне, спросил, когда Дуля вернется, я ответил, как считал, с запасом: недели через две. Поднялся к себе и услышал, что по лестнице несется Марина. Она влетела в боевом настроении:
— Зачем ты сказал Гаю, что мама вернется через две недели?
— А когда?
— Ты серьезно это говоришь?
Села на диван.
— Не понимаю, — я в самом деле не понимал, — а когда?
Марина постаралась говорить спокойно:
— И как ты представляешь ее жизнь здесь? Купание, туалет, всю ее жизнь?
