Семен дернул за руку Кондрата, и они вышли из-за явора.
— Ашот, принимай гостей, — сказал басом Чухрай.
Хозяин усадьбы вздрогнул от неожиданного возгласа. Его красное лицо стало суровым. Ноздри ястребиного лоснящегося носа побелели. То ли от испуга, то ли от гнева.
— Кто вы и откуда? — грозно спросил он чумаков, вытягивая из-за широкого кушака пистолет.
— Не узнаешь, Ашот? Я — Чухрай…
— А с тобой кто? — не меняя тона, продолжал толстяк.
— Со мной Кондратка, сын Ивана Хурделицы.
Ашот тревожно глянул на дорогу, затем распахнул дверь усадьбы.
— Заходи в хату, да поскорей! Там разговор у нас будет.
В маленькой комнатушке без окон, освещенной чадящей плошкой, хозяин усадил Чухрая и Хурделицу на мягкие подушки из бараньей шкуры. Наполнив кружки вином, он поставил их перед гостями, сам сел рядом, снял феску с лысой продолговатой, как дыня, головы и стал, прикрывая глаза, слушать Чухрая. Кондрату казалось, что хозяин усадьбы заснул, слушая монотонную речь Семена. Но лишь только тот дошел до рассказа о походе за солью, Ашот встрепенулся.
— Нехорошо! Ай, ай, как нехорошо, — покачал он лысой головой.
— Что нехорошо? — в недоумении спросил Чухрай.
— Не понимаешь? Ай, ай! А еще старый человек. — Ашот вдруг вскочил с подушки и пощупал переливающиеся под сукном жупана мускулы Кондрата.
— Ты гляди, Чухрай, гляди! Ему не солью торговать. Ему саблей золото добывать. Худо ты, старый человек, научил молодого. Ай, как худо! — закричал хозяин.
Но, быстро успокоившись, снова сел рядом и еще подлил вина в кружки гостей.
— Пейте, это я так, — сказал он, словно извиняясь за свою горячность. — Душа у меня болит, когда вижу, что хорошие джигиты зря пропадают. Мне джигиты вот так нужны, — провел ладонью по волосатому кадыку своей толстой шеи Ашот. И, понизив голос, добавил: — Такие, как вы, джигиты нужны. Поступайте ко мне служить. Джурами сделаю. Работа легкая: то скот перегонять, то худых людей рубить. Если дело опасное — в долю брать буду. Согласны?
— Да ты постой торопиться. Мы к тебе по другим делам. С ними покончить надо, а потом за новые браться, — ответил Чухрай.
— Правильно, — согласился Ашот. — Давай кончать будем старые дела.
— Так вот. Говори, Кондрат, что хотел…
— Меня Лука-сербиянин просил увидеть Николу Аспориди. Слово ему передать, — сказал Кондрат. — Ты помоги к нему в кофейню пройти.
— И все? — спросил Ашот.
— Все.
— А твое дело? — обратился он к Чухраю.
— Жинку ищу полоненную. След ее найти…
Ашот захохотал.
— Да я тебе вместо нее десять баб найду, — сказал он, подмигивая.
— Мне и ста не надо за жинку мою, — нахмурился Чухрай.
Лицо Ашота стало серьезным.
— Все сделаю… А служить ко мне пойдете?
— Ты, хозяин, сначала сделай, что просим, а потом уговор держать будем, — отставил кружку с вином Кондрат. — Негоже так!
— Ай, горячий какой! — вскочил с подушки Ашот и взял за плечи Кондрата. — Не сердись. Садись, пей вино.
— Не горячись, Кондрат, — сказал Чухрай.
Молодому казаку хотелось встать и выйти из комнаты.
Но, подумав, он пересилил себя. Не стоило ссориться с Ашотом, который при желании мог сделать много плохого всем его товарищам. И Кондрат взял кружку в руки.
— Вот так будет лучше, — проговорил удовлетворенно Ашот. — Зачем горячишься? Ведь худо теперь вам, запорожцы! Царица Сечь вашу закрыла… Куда вы денетесь? В холопы пойдете? Под нагайки панские?.. Трудно вам, но я вас выручу. У меня храбрый джигит всегда дело себе найдет и золото заработает. Много, много золота.
— Хвастаешь? Что золото твое, когда ты сам под турком живешь. Захочет турок и отнимет… — сказал Кондрат.
— Не знаешь ты! Клянусь святым крестом и Магометом, что турки у меня вот где. — Ашот сжал короткие толстые пальцы в кулак. — Вот где!
— Да, видали мы, как ты только что зад целовал одноглазому, — насмешливо прищурился молодой казак.
— Дурень! Ай, какой дурень! — вскипел хозяин. — Что ты видел? Ничего ты не видел! Знаешь, кто одноглазый?
Это мой лучший кунак Халым. Я с ним дела делал! О! Халым большой человек! Такого не грех и в зад поцеловать. Он доверенный человек Ахмета-паши, домоправитель его и главный шпион. Вот кто такой Халым! У него только один глаз, но видит он все, словно шайтан. Недаром сами турки зовут его всевидящим оком паши. Но я скажу лишь одно слово, и Халым сделает для меня все. Скажу ему узнать о твоей жинке, Чухрай, — узнает. А скажу всех вас в море утопить вместе с солью вашей — янычары Халыма утопят! — Ашот с торжеством посмотрел на чумаков.
