С началом Первой мировой войны Англия и Франция стали бросать завистливые взгляды на подвластные туркам территории на Ближнем Востоке. Обе державы возникающего международного империализма видели в регионе перекресток дорог. Ключом к власти было бы овладение Суэцким каналом. Британский контроль остановился на Египте и на самом канале. Турецкий контроль начинался на противоположном берегу в Синае и Палестине. Синай станет полем битвы, это было предопределено.
Стремление евреев создать национальное отечество быстро росло в управляемой турками Палестине, получая поддержку мирового еврейства и привлекая внимание столиц мира. Хотя евреям Палестины было опасно противиться туркам, они шли на это, вступая в английскую армию. Чтобы втянуть мировое еврейство в дело союзников, британский министр иностранных дел издал декларацию Бальфура, одобряющую образование государства в Палестине. В дальнейшем декларация Бальфура была канонизирована как международный закон и признана всем миром, кроме арабов.
Накануне Первой мировой войны арабы выработали свой собственный национализм, который должен был осуществляться после избавления от оттоманского ярма.
Агенты британской разведки проникли в Палестину раньше своих армий, чтобы создать сеть шпионажа и подобрать людей, которые могли бы вести весьма специфическую работу. Гидеону Ашу был тайно присвоен чин лейтенанта британской армии. Его задачей было отправиться в пустыни Негева и Синая, чтобы составить карту вади, источников воды, редких пятнышек тени, крутых проходов — все это для грядущей битвы с турками. Аш был прирожденной пустынной крысой, он мог исчезнуть среди бедуинов и опуститься в обширные пространства пустынь Цина и Парана, где Моисей и племена евреев странствовали сорок библейских лет. Он следовал этими библейскими путями через опаленные солнцем высохшие русла, соединяя обрывки и ниточки сведений о том, как можно выживать и передвигаться по такому ландшафту. Его голубые глаза превращались в щелочки под слепящим солнцем, а его чудесная кожа становилась щербатой и жесткой.
Он подружился с племенем Ваххаби и с его шейхом, Валидом Аззизом, и неделями странствовал вместе с их легендарным охотником Набилем.
Однажды под вечер Набиль и Гидеон набрели на маленькую группу низкорослых дубов среди окружающей голой пустыни. Одинокий бедуин сидел под деревом, устраивая из своей одежды навес над головой. Возле бедуина стоял глиняный кувшин с водой, лежал кусок черствого хлеба.
Набиль позвал его, а затем приблизился к бедуину, находившемуся в полутрансе из-за слепящей жары.
Они поговорили, и он повернулся к Гидеону.
— Кто это, Набиль? — спросил Гидеон.
— Его зовут Мустафа. Он из племени Суликан.
— А зачем он здесь сидит?
— Говорит, ждет друга. Говорит, друг сказал ему, что пойдет этим путем.
— Давно он сидит?
— Несколько кругов солнца.
— Разве он не знает, когда придет его друг?
— Он говорит, раньше или позже.
— Ты имеешь в виду, что он сидит день за днем, не зная?
— Он знает, что друг его придет. Когда придет — неважно. Ему больше нечего делать.
Перед самыми сумерками Набиль учуял караван верблюдов. На своей лошади он ездил, казалось, бесцельно, кругами, пока не нашел следы. Набиль спешился и приник носом и губами к следу.
— Они прошли здесь недавно, — сказал Набиль.
— Сколько времени прошло?
— Немного.
— Несколько часов?
— Может быть.
— Много часов?
— Может быть.
— Три, четыре, пять часов?
— Может быть.
— Достаточно времени, чтобы солнце взошло и зашло?
— Нет, не так давно.
— Сколько, по-твоему, было верблюдов?
— Несколько.
— Пять?
— Может быть.
— Пятьдесят?
— Может быть. Следы глубокие. Они были тяжело нагружены.
— Где они будут проходить?
Набиль, прищурясь, осмотрел горизонт.
— Там, — показал он рукой. — Колодец, принадлежащий Суликанам. Должно быть, это Суликаны или их союзники.
Гидеон развернул карту, чтобы отыскать ближайший колодец. На карте его не было.
— Далеко отсюда вода?
— Не далеко.
— Один день? Два?
— Может быть.
— Сколько миль?
— Миль? А, миль. — Набиль подергал себя за ухо. — Четыре сотни миль.
— Да нет, черт возьми. Не может этого быть. Сколько раз солнце встанет и зайдет, пока мы дойдем?
