Кирилл Романович вроде обещался навестить, вот и спрошу у него при случае.
После встречи с императрицей я думал: ну все, карьера обеспечена: раз велела из меня капрала сделать, так на следующий день можно сверлить дырку в погонах. Но время шло, а я по-прежнему ходил в рядовых. Когда намечалась очередная баллотировка — неизвестно. С вакансиями в полку действительно туго. Боевых действий он не вел, большинство больных поправлялись и возвращались на свои места. Перевод в армейскую часть считался наказанием, несмотря на двукратную разницу в чине.
Мнение, что гвардия служила кузницей офицеров для армии, оказалось ошибочным. Гвардейцы варились в собственном соку и не спешили расставаться с родными частями. Более того — намечались династии: если отец служил семеновцем или преображенцем, сыновья непременно хотели пойти по его стопам.
Однако Ипатов все же взял меня на карандаш. Я незаметно сделался его правой рукой. Развод или караул: «Фон Гофен, идемте со мной. Слушайте внимательно». Увильнуть или сослаться на занятость не получится. Нагрузка на меня выпадала будь здоров.
Так капрал готовил себе преемника. Часто оставлял вместо себя, по поручениям отправлял разным, доверял получение имущества. Гренадеры постепенно привыкли по многим вопросам обращаться ко мне, не тревожа Ипатова. Даже Михай не стеснялся. Хороший парнишка оказался. Я по дурости раньше считал, что ни поляк, то с гонором, но при близком знакомстве мнение переменил. Пока хозяин болтался невесть где, Михай исправно тянул лямку, не хуже большинства гренадер.
Пришла зима — холодная и вьюжная. Снега наметало выше крыши. Я вспомнил молодость в кирзовых сапогах и предложил Ипатову заняться физподготовкой капральства, планчик небольшой накидал. Понятно, что народ службу тащит, и собраться полным составом невозможно, но пять-шесть человек ежедневно обреталось в полковом дворе, выполняя не всегда важные работы. Ипатову идея понравилась, мы подошли к Дерюгину. Поручик сначала и слушать не хотел:
— Что за баловство предлагаете! У меня каждый солдат на счету…
Мы объяснили, что гренадеры просто обязаны отличаться в лучшую сторону от фузелеров, и Дерюгин проникся. Пообещал, что постарается переложить нагрузку с нашего капральства на другие, но гренадеры третьей роты должны стать образцом.
— И не вздумайте распустить гренадир! Я вас лично пристрелю, ежели порядка не будет! — грозно предупредил поручик.
— Так точно, ваше благородие! — рявкнули мы с Ипатовым в один голос. — Стреляйте!
А идейка моя была довольно простой — для начала я решил сделать из наших бойцов заправских лыжников. С детства любил погонять в свое удовольствие, даже на соревнованиях выступал, а в армии на второй разряд сдал не напрягаясь. Опыт тренерский имелся, правда, в другом виде спорта, но это не суть как принципиально. Я ж не буду команду к олимпийским играм готовить.
Если верить историкам и археологам снегоступы на Руси появились чуть ли не раньше мамонтов, однако петербуржцы восемнадцатого века зимой развлекались тем, что катались с ледяных горок, с удовольствием посещали катки и осваивали коньки, ездили на санях, но почему-то не очень привечали лыжи. Считалось, что они — удел простого мужичья или охотников. Понятно, что и в гвардии, которая обычно не воевала в зимний период, лыжи не прижились, немногие умели на них ходить, и если я говорю «ходить», так оно и было. Лыжники в те времена не бегали, а с чувством, с толком, с расстановкой добирались до искомой цели.
Я сразу забраковал снегоступы, обнаруженные в полковом магазине. Не то — охотничьи, слишком широкие и короткие, подшитые с нижней стороны вонючей шкурой неизвестного животного. Может, существовали и иные конструкции, но мне на глаза не попались. Я же хотел для гренадер легкие, удобные, хорошо скользящие лыжи. Пришлось засесть за чертежи. После небольшого мозгового штурма пришел к более-менее удовлетворительному варианту, набросал на бумаге и заявился к полковому плотнику Никодимову. Тот почесал голову и изрек, что я хочу смастерить «голицы» и ничего нового, собственно не придумал. Видел он подобные и знает, как изготовить.
