Гвардеец - страница 31
Как видим — двое из трех Биронов полностью посвятили себя армии — одному из двух настоящих союзников России, и не раз отличились на поле битвы.
Но пока что ничего из этого я не знал и ломал голову, гадая, кому мы понадобились, и какое отношение Густав Бирон имеет к легендарному Бирону, вошедшему во все учебники истории.
Мы поднялись на второй этаж.
— К вам посетители, — постучавшись в высокую двустворчатую дверь, сообщил слуга.
— Прекрасно, пускай входят, — раздался веселый голос за стеной.
— Пожалуйте, — дворецкий распахнул двери.
Огромный рыжий мужчина в сибаритской позе полулежал возле кафельной печи, на кушетке, закутавшись в роскошный шелковый халат, и курил трубку. Он вальяжно привстал, подошел к нам и неожиданно стиснул в объятиях сначала меня, а потом Карла. Я невольно заскрежетал зубами: вывихнутые во время пытки плечи все еще побаливали, а объятия Густава были поистине медвежьими. Благодаря ежедневным тренировкам руки постепенно разрабатывались, но идеальным их состояние я б не назвал.
Мы представились Бирону.
— Господа, рад встретить вас в здравии, — Густав явно знал о нашем заключении в Петропавловской крепости, но пока избегал говорить на эту тему. — Так редко доводится видеть новые лица соотечественников. Вы ведь из нашей, разоренной войною Курляндии?
— Да, — подтвердил Карл. — У нас скромные владения под Митавой.
— Прекрасно, наш род издавна владеет мызой Каленцеем. Бывали? Премилое местечко, память детства. Я там родился. Ох, как же так! Извините покорно: совсем забыл о гостеприимстве. Присаживайтесь, — Густав Бирон показал рукой на роскошные диваны. — Рассказывайте, как там на родине… Я прикажу подать сюда обед. Надеюсь, не откажете в чести откушать со мной?
Мы поспешно закивали, потому что не ели с самого утра. Кроме того, после «тюремных разносолов» хотелось попробовать нормальной домашней пищи.
За окнами барабанил дождь, ветер нагибал верхушки высоченных сосен и гонял опавшую листву. В натопленной комнате было тепло и уютно. Приятная слабость и дремота постепенно обволакивала меня подобно рассветному туману. Веки налились свинцовой тяжестью. Я осоловело подремывал, даже не пытаясь вслушаться в разговор Бирона и Карла. Надеюсь, хозяин был не в обиде.
— Как Руэнталь, Митава? Сто лет там не был, — продолжал расспрашивать Густав.
Поскольку от меня толку мало — я ведь ничего не мог рассказать о прошлой жизни фон Гофена, отдуваться приходилось Карлу. Но он легко справлялся с этой обязанностью. Выяснилось, что у Карла и Бирона масса общих знакомых. Не удивлюсь, если выяснится, что мы, вдобавок, доводимся друг другу родственниками.
— А, вот и обед, — захлопал в ладоши Густав, завидев слуг кативших на тележках огромные подносы с едой. — Не взыщите, сегодня будет простенько, по-походному. Предаваться эпикурейству некогда. Служба… — он тяжко вздохнул.
Не знаю насчет Карла, а мне обед у Бирона показался лукулловым пиром. Думаю, юноша тоже не разачаровался.
— Что у нас на первое? — хозяин приподнял крышку кастрюльки, опустил половник и мечтательно закатил глаза:
— Гамбургский суп из угря. Мой повар готовит его потрясающе. К тому же я в восторге от русского обычая начинать обед с пирожков.
К этому моменту мы с Карлом буквально истекали слюной, уж больно одуряющее пахла еда.
Суп сменился рыбой с овощами, политой пряным соусом-смесью из гвоздики, перца и мускатного ореха.
— Вам приходилось угощаться земляными яблоками? Я пристрастился к ним, будучи в Германии. Признаюсь, прусский император Фридрих Вильгельм был прав, когда велел рубить носы и уши тем, кто откажется их сажать. Вкус невообразимый. Жаль, здешние крестьяне придерживаются суеверия, что кушать их, все равно, что души человеческие. Приходится выписывать из-за границы.
Я попробовал и понял, что Густав Бирон говорит о картофеле. Эх, картошка! Как я по тебе соскучился! Хорошо, что меня занесло в те времена, когда этот овощ уже начинал постепенно распространяться. Знаю, что выращивание картофеля в России шло со страшным скрипом, крестьяне почему-то безумно дорожили набившей оскомину репой до такой степени, что не хотели менять ее на что-то другое.
