Расторопностью и учтивым обхождением я заслужил любовь хозяина; вскоре он почти перестал беседовать с другими слугами, зато подолгу рассуждал со мной о делах весьма для него важных. Но поступал он по примеру перегонщиков: извлекал нужное ему, а затем отворачивался от меня, подозревая в дурном, ибо знал о слухах, распускаемых Сото. Я же стремился добрыми делами опровергнуть худую славу, чтобы посрамить своего недруга, а главное, чтобы не сбиться с пути, по коему вознамерился следовать неуклонно.
По вечерам и в праздники я, чтобы потешить хозяина, рассказывал за столом забавные истории. Как-то он несколько дней ходил мрачный из-за письма, присланного неким важным сановником, которому он многим был обязан. Тот сановник, хоть сам жил холостяком, настаивал, чтобы мой хозяин женился. Заметив, что кабальеро чем-то опечален, я осведомился о причине; он все мне изложил и спросил совета, как ему поступить в подобных обстоятельствах.
— Сеньор, — ответил я, — человеку, который столь упорно избегал женитьбы, а другого к этому понуждает, можно, полагаю, дать такой ответ: ваша милость согласится вступить в брак лишь в том случае, ежели он отдаст вам в жены одну из своих дочерей.
Хозяин пришел в восхищение от моего совета и сказал, что так и поступит. Близился час обеда, а посему мы продолжали беседовать; зная, что я был дважды женат, кабальеро попросил меня сказать, что я думаю о супружеской жизни.
Я ответил:
— Счастливый, мирный брак, когда меж супругами царят любовь и согласие, — это, сеньор, блаженство, земной рай, и удостаиваются его лишь те, кто ищет в супружестве спасения души; у них и надлежит вам спрашивать о радостях и утехах брака. Я же искал в супружестве выгоды и, пожалуй, ничего не смогу сказать о его блаженстве, знаю лишь то, что и по сей день расплачиваюсь за этот грех нынешней своей участью. Что и толковать, есть жены разумные, кроткие, способные обуздать и исправить самого порочного и свирепого человека на земле, но есть и такие, что у самого незлобивого, святого мужа терпение лопнет.
Вспомним Иова:[177] как его донимала жена, как пилила, — многострадальному только и оставалось, что воззвать к господу, моля защиты от несносной жены, худшей из всех постигших его бед. Или еще. Беседовали однажды три друга. Один сказал: «Блажен тот, кто женился на хорошей женщине». Второй возразил: «Блаженней тот, кто, женившись на дурной, вскоре ее потерял». А третий заметил: «Блаженней всех почитаю я того, у кого вовсе не было жены, ни хорошей, ни дурной».
Сколь тяжко терпеть жену дерзкую и сварливую, о том мог бы рассказать некий провансалец, которому до смерти надоела брань его супруги; угомонить же ее не было никакой возможности. И чтобы избавиться от жены без сраму для себя, надумал он поехать со всеми домочадцами и челядью на отдых в свое деревенское поместье, а дорога туда пролегала по склону горы вдоль Роны. Река эта весьма многоводна и в том месте, зажатая в узком русле меж двух гор, особенно глубока и бурлива. Перед тем как отправиться в путь, провансалец три дня не давал пить мулу, на котором должна была ехать его супруга. И когда мул завидел воду, никакой силой нельзя было его удержать: с одного камня на другой спустился он по склону и вошел в реку. Течение понесло его, мешая выбраться на берег или хотя бы устоять, и мул со своей ношей ушел под воду. Женщина утонула, а мул выплыл и добрался до берега уже вдали от того места, причем так выбился из сил, что не мог стоять на ногах.
Для тех, кто не изведал прелестей супружества и жаждет их, полезно выслушать историю про дроздов. Летом, когда вывелись птенцы, слетелась дроздов целая туча, даже в воздухе от них потемнело, и всем скопом отправились они на поиски пропитания. Добравшись до местности, где было много тенистых садов с плодовыми деревьями, дрозды порешили там остаться, радуясь, что нашли приветный и изобильный край. Но когда жители увидели такое множество птиц, они принялись расставлять сети, силки и безжалостно уничтожать непрошеных гостей.
Спасаясь от преследований, дрозды перелетели в другой край, не хуже прежнего, но и там их постигла та же участь; пришлось снова бежать от смерти неминучей. Так странствовали они по многим местам, пока почти все не погибли; тогда оставшиеся в живых положили вернуться на родину. Их земляки, видя, какие они стали жирные да пригожие, сказали: «Ах вы счастливцы! А мы-то, несчастные, совсем здесь отощали! Как вы раздобрели, как блестят ваши перышки — загляденье, да и только! От сытости вы едва летаете, а мы с голодухи дохнем».
