Так вот, пришел к кардиналу с визитом некий кабальеро. Судя по его виду и по сопровождавшей его свите, то был человек знатный. Заметив меня, он подумал, что я болен лихорадкой. А я просто прикорнул там с вечера, потому что стояла зима с холодными ветрами и я ждал, пока взойдет солнце и потеплеет. Кабальеро остановился, окликнул меня. Высунув из-под плаща голову и увидев рядом незнакомого мне господина, да такого важного, я со страху даже в лице переменился. Доброму кабальеро показалось, что я дрожу, и он сказал:
— Укройся, сын мой, сиди спокойно!
Затем достал из своих карманов все, что там было, реалов тринадцать с половиной, и отдал мне; я взял деньги, потрясенный щедростью и видом моего благодетеля, который удалялся, возведя очи к небу.
Верно, в эту минуту он говорил себе: «Да восславят господа души праведные и все чины ангельские, а мы, люди, жестокосерды и на сие не способны. Ведь вот я не из лучшего теста создан, и кровь в моих жилах, возможно, не чище, чем у этого бедняка, а я эту ночь спал в постели, он же на земле; я одет, он наг; я богат, он беден; я здоров, он болен; я в почете, он отвержен. Ты, создатель, мог дать ему то, что дал мне, мог поменять нас местами, но тебе угодно, чтобы было так. Почему и для чего, о том ты ведаешь. Спаси меня, боже, кровью своею! В тебе — истинное мое богатство, ибо без тебя я сир и наг».
Да, сей человек ведал, как приумножить свои таланты;[184] он думал не о том, кому дает, но ради кого дает; взглянув на меня и на себя, он отдал все, что у него было, щедрой рукой и от чистого сердца. Подобные ему приобретали себе с нашей помощью место в раю, а мы теряли его, во зло употребив их доброту; жадные, мы вымогали без нужды, урывали у тех, кто доподлинно жил в нужде; погрязшие в пороке, мы присваивали чужое добро.
Были мы всегда сыты и пьяны, ходили гоголем. Вольготной этой жизни любой вельможа мог позавидовать. Почету, правда, мало, зато спокойней, веселей, беззаботней и на две привилегии больше, чем у всех вельмож и других знатнейших римлян. Первая привилегия — просить без ущерба для чести, ибо для человека, впавшего в нужду, нет горшего зла, чем просить помощи, пусть у родного брата; дорого платит он за подачку, но дающий ценит ее еще дороже. На мой взгляд, в жизни бедняка худшее, но, увы, неизбежное зло в том, что приходится просить, а не у всякого спина гнется.
Могу тебе сказать, по какой причине столь тяжко и горько просить. Человек — совершеннейшее из живых существ, наделенное разумом и бессмертной душой; он — подобие бога, ибо всевышний, создавая его под сенью святой троицы[185], сказал: «Сотворим человека по образу нашему и по подобию нашему» (я мог бы раскрыть тебе смысл сих слов, но здесь не место). И был человек сотворен с таким нравом, что все мы жаждем уподобиться богу, стать, как он, всемогущ, и жажда эта вечно томит нас и гложет.
Мы видим, что бог создал все на свете. Вот и нам хочется того же. Но мы не можем создавать из ничего, как всесильный господь, а потому создаем из того, что нам подвластно, стремясь сохранить и приумножить сотворенное господом: животных в поле, рыб в воде, растения в земле, — всякую живую тварь там, где ей назначено жить. Господь увидел творения рук своих и остался доволен, ибо руки его благодатны и всемогущи. Возрадовался он, любуясь на дела свои.
То же самое точь-в-точь и с нами. Нам хочется творить, вернее, подражать творцу. Как нравится мне курочка, которую я вскормил, ягненок, подрастающий в моем хлеву, дерево, взращенное в моем саду, цветок, распустившийся в моем цветнике! Как мне приятно смотреть на них! Все, что не мною выкормлено, сделано или посажено, я безжалостно уничтожу, сломаю, вытопчу, даже если оно прекрасно; зато дело моих рук, творение моего ума, детище моих трудов, пусть оно и не прекрасно, всегда мне любо и дорого.
С дерева моего соседа или приятеля я оборву все цветы и плоды, ни листочка, ни ветки не оставлю, а то и ствол срублю. Но если червячок точит мое дерево или птица его клюет, у меня душа разрывается — ведь это мое! Короче сказать, всем любы их творения. В этой любви я, человек, уподобляюсь создателю своему, от него ее унаследовал.
