Няня, напротив, говорила о другом. Мол, был помещик когда-то молод и влюблен. Подробности каждый раз чуть разнились, главным же оставалась дуэль из-за предмета воздыхания. Соперник был убит, Арсений разжалован в солдаты, а девица тем временем выскочила замуж за другого, отвратив былого избранника от законного брака.
Выглядело всё романтично, только лучше бы разузнали что-нибудь о Сане! Как там гражданский супруг? Удалось ему выкрутиться? Вдруг уже начал медленное восхождение к положению в этом мире? Он же умный, обязан достичь многого среди ничего не знающих аборигенов. Два века — это даже не двадцать лет. Тут все младенцы.
Что придумает Саня, биржу ли, новые технические устройства, вспомнит, где залежи полезных ископаемых, разница не столь существенна. Всё равно он обязательно должен подняться на самый верх нынешней пирамиды. Стать если не царем, так его ближайшим советником.
Только скорее бы!
Известия о войне ждали, но всё равно оно прозвучало неожиданно. Даже для Сани, который обязан был знать: война начнется. Но он почти не придавал событию значения. Его предупреждение не вызвало ажиотажа или сколько-нибудь заметного удивления. Стать оракулом не вышло, как и получить хоть какие-то преимущества. Интересовало парня одно: не окажется ли Калужская губерния в районе боевых действий? Не хватало еще очутиться между противоборствующими сторонами! Непосредственный ход событий Саня представлял плохо. В памяти осталось лишь сражение при Бородине, да какие-то гусары-партизаны из случайно виденного отрывка фильма. Чисто теоретически парнишка знал, что на войне можно сделать огромные деньги, но для этого требуется изначальный капитал и связи на самых верхах. Только ни связей, ни капитала всё равно не было. Более того, к некоторому собственному удивлению, не было вообще никаких успехов. Даже в роли одного из многочисленных младших приказчиков добиться хотя бы чего-нибудь выходец из просвещенного двадцать первого столетия не сумел. И дела здесь велись совсем иначе, и товар был настолько незнакомый, что после Сани вечно приходилось исправлять содеянное. Ладно, хоть пока не гнали. Терпели в качестве счетовода, хотя считать приходилось медленно. Очень уж непривычно было складывать и умножать без калькулятора. Даже купеческие дочки смотрели на парня, как на пустое место. Кому нужен неумеха?
Несколько раз Саня попытался устроиться гувернером. Все-таки английский он знал. Только никто не желал брать в дом человека без рекомендаций. Да и в ходу английский был весьма малом, вполне хватало залетных англичан.
Неужели предстоит прожить всю жизнь в выделенной каморке? Вставать с петухами, питаться кашей, поневоле соблюдать постные дни, по воскресеньям посещать церковь, изображая из себя крещеного и верующего? Ни привычных тусовок, ни прочих развлечений. Может, на верхах что-то есть, но туда не пускают.
Теперь еще и война, и непонятно, как к ней относиться?
Удивил дурацкий энтузиазм народа. Люди вели себя, как форменные дикари. Отстаивали молебны, грозились Европе, даже рекрутский набор встретили с огромным воодушевлением. Словно речь шла о бесплатных подарках или даровании послаблений.
Тут бы о себе подумать. Всё равно война закончится победой, с тобой ли, без тебя.
Жаль, даже война не дает возможности занять более достойное положение. Юльке проще. Наверняка стала любовницей разряженного чмыря, вращается сейчас если не в высшем обществе, то где-нибудь рядом.
Могла бы и помочь. Сколько лет встречались. И не только…
Солнце пекло вовсю, словно задалось целью как можно больше досаждать усталым воинам за их бесконечное отступление. Свою же землю оставляют неприятелю на поругание, не чужую. Прежде верилось: вот сейчас объединимся со Второй армией, и тогда померяемся силой с супостатом. Бесконечное движение, порою — дневки, если удавалось оторваться далеко, иногда — жаркие арьергардные стычки… Последним искренне радовались. Пусть неприятель почувствует на себе удар русских штыков и сабель! Недалек тот час, когда встанем намертво, а потом и погоним его прочь за свои пределы!
