Друзья не договорили: их позвал к себе Шахаев, вернувшийся вместе с Забаровым от майора Васильева.
Незадолго до рассвета тронулись в путь, к кургану, который темной громадиной вырисовывался на побледневшем горизонте. Оттуда изредка доносились пулеметные очереди, раздавались сонные ружейные хлопки. Разведчики пробирались неглубокой балкой, она тонула в пепельно-серой прохладной дымке. Пахло росой, чернобылом, подсолнухами и еще чем-то необъяснимо милым и сладким, что рождает степная зорька. Ноздри бойца широко раздувались, жадно захватывая этот настоянный на разнотравье запах. Шли, как всегда, гуськом, след в след, тихо и настороженно.
-- До кургана недалеко,-- предупредил Забаров, остановившись и вглядываясь в предутреннюю муть.
С каждой минутой очертания кургана выступали все явственнее, стрельба становилась отчетливей, но немцы стреляли по-прежнему редко. Их пулемет стоял на самой вершине холма. Изредка он выпускал в темноту длинные светящиеся строчки трассирующих пуль.
Все внимание Забарова было приковано к пулемету. Прежде всего надо было разделаться с ним. Но как это осуществить лучше и быстрее? Федор задумался. Однако решение пришло раньше, чем он сам ожидал: надо послать одного бойца; пусть он, незаметно пробравшись на курган, уничтожит пулеметчика ножом и даст сигнал ракетой. Разведчики -- не стрелковая рота, чтобы пойти в открытую атаку. У них -- свой образ действий.
-- Как ты думаешь, кого? -- тихо спросил Забаров, обращаясь к Шахаеву.
Парторг ответил не сразу. Взгляд его сначала остановился на Сеньке, который, воспользовавшись остановкой, перематывал портянки. Потом Шахаев оглянулся назад, подумал еще немного.
-- А что, если... Мальцева?
Забаров с удивлением посмотрел на старшего сержанта, ждавшего ответа.
-- Справится ли?
-- Справится, -- уже тверже ответил Шахаев. Федор с минуту смотрел на парторга своими темными, чуть поблескивавшими глазами.
-- Ладно, -- согласился он и позвал к себе разведчиков.
Когда задача была всем ясна, Шахаев приблизился к Алеше.
-- Страшно, Алеша?
-- Очень.
Шахаев крепко обнял его.
Лейтенант Марченко сидел на запасном наблюдательном пункте подполковника Баталина, откуда ему лучше всего было наблюдать за курганом. Офицер уже искурил с десяток папирос, во рту и в груди у него было скверно, а курган безмолвствовал.
"Что же он не начинает?" -- волновался лейтенант, думая о Забарове. Теперь он готов был пожалеть, что не повел разведчиков сам. Услышав сверху, над окопом, чьи-то шаги, Марченко вздрогнул. Он с удивлением увидел спускавшегося к нему начальника политотдела.
Удивился, в свою очередь, и полковник. Демин искал Баталина, а вместо него на наблюдательном пункте полка обнаружил Марченко.
-- Вы что тут делаете, лейтенант? -- спросил Демин.
-- Наблюдаю за курганом. Мои разведчики...
-- Это я знаю, -- остановил его полковник. -- Но я полагал, что вы сами поведете разведчиков на эту операцию. А вы, оказывается, опять поручили Забарову.
-- Я это сделал потому, товарищ полковник, что Забаров лучше всех...
-- Даже лучше вас? -- перебил его Демин.
-- Почему?.. Я хотел сказать, что Забаров лучше других моих разведчиков справится с этой операцией.
-- То, что он справится и с этой задачей, нам известно. Меня сейчас интересует другое. Больно уж часто вы посылаете Забарова, а сами... Не кажется ли вам, товарищ Марченко, что в последнее время Забаров командует ротой, а не вы?
-- Что вы, товарищ полковник!
-- Уж не решили ли вы почить на лаврах, приобретенных под Сталинградом?
-- Ну, как можно!..
-- А вы все-таки подумайте об этом, -- посоветовал Демин, всматриваясь в чуть видимый отсюда курган.
-- Это страшное обвинение, товарищ полковник! -- вспыхнул Марченко, чувствуя, как над правым его глазом задергалась бровь. -- Я не заслужил! Я...
-- Вы не согласны? -- спросил спокойно Демии, не прекращая наблюдения.
-- Я не знаю, чего от меня хотят. Моя рота -- образцовая.
-- Может быть, в этом меньше всего ваших заслуг... Ну, хорошо, наблюдайте. Простите, что я отвлек вас. Только подумайте обо всем. Думать всегда полезно.
