Адамс повелительно поднял руку, все смолкло.
— Прошу тишины!, — тут же все смолкли. Адамс широко повел рукой за спину, вслед Гербу и молодому человеку. — Туда смотрите, там ваша судьба. Если он пройдет испытание…
Договорить он не успел, потому что юноша беззвучно опал серым пеплом на ступень его трона. Бенни медленно повернулся к клятвопреступникам и резко выплеснул ладони на уровне солнечного сплетения.
— Извините, господа, поблажек больше не будет.
Адамс усмехнулся, любуясь делом рук своих: перед ним безмолвно застыли дохи.
— Герб!
— Я здесь, мой Повелитель!
— Займись ими.
— Слушаюсь.
Толстяк расплылся сладкой улыбкой и угодливо склонил потеющую лысину.
— Уважаемые господа, прошу тишины!
Харман постучал молотком, но его никто не слушал, аудитория громко и возмущенно ворочалась. Гул наплывал на него словно прибой. Он озадаченно покачал головой и сел, ну, никак он не думал, что это вечно полусонное сборище способно на такое!
— Почему заседание не ведет Председатель совета?!, — недовольно проскрипел голос из глубины полумрака зала.
— Да, да, где канцлер!, — подхватили встревоженные голоса. Кто-то звонко выкрикнул: — Почему не присутствуют постоянные члены верховной палаты, куда смотрит Блендер?!
Харман на это небрежно махнул рукой и подпер щеку рукой. По его тонким губам мелькнула усмешка, скоро спесь с официальных властителей Ирии, теперь уже бывших, хотя они об этом еще не догадываются, спадет, так же, как спала с властителей тайных. Его поведение не осталось незамеченным, шум громыхнул с новой силой. В спину пахнуло легким сквозняком, так, — подумал Харман, — началось!
В коридоре замаячила сухопарая фигура Пауля Блендера, важной походкой вплывающая в зал заседаний. Харман посмотрел в бесцветные глаза Блендера и беспомощно пожал плечами. Генеральный советник социальной безопасности Совета Федерации, едва заметно кивнул и многозначительно поднял руку, мгновенно наступила тишина. Было слышно, как под неким грузным телом заскрипело старое кресло.
— Друзья мои, — произнес он печальным тоном, — наш уважаемый председатель сегодня трагически скончался.
Блендер сделал многозначительную паузу, зал затаил дыхание, готовясь к взрыву эмоций, но Пуаль опять поднял вверх ладонь.
— Господа, попрошу вас не шуметь!, — жестко приказал он. — Я все объясню, если вы не будете меня перебивать. — Кто-то громко кашлянул, на него зашикали. — Спасибо. — Блендер прошелся перед столом, задумавшись, остановился.
— Ох, хорошо держит паузу!, — подумал Харман.
Блендер вновь заговорил:
— Мне поручили сообщить вам, что наш мир настигли перемены и Совет Федерации с настоящего момента упраздняется.
Что тут началось! Гвалт поднялся невообразимый, степенные господа подпрыгивали над своими креслами и орали несообразности, брызгая слюной и размахивая руками. Блендер невозмутимо смотрел на это и терпеливо ждал. Как они с Харманом и предполагали, лобовое заявление привело к эмоциям, а не действиям, рано или поздно они утихомирятся. Скоро так и случилось: суеты стало меньше, выкрики тише, под напором любопытства возмущение быстро сдавало свои позиции. Можно было вновь говорить, но тут из глубины зала раздался спокойный и уверенный в себе голос:
— Уважаемый, Пауль, значит ли это, что некая неведомая сила заставила вас и директора социального института подчиниться вопреки всем вашим безграничным полномочиям?
До Хармана донесся легкий шум, все сначала повернулись к говорившему, а потом вновь вперили напряженные взгляды в Блендера. Рональду хорошо был знаком этот голос. Он принадлежал Даймону Лезурье, очень богатому и чересчур независимому сенатору, род которого к тому же обладал уникальной привилегией: имел собственный аппарат деструкции и штат специалистов. В своё время Харман долго изучал досье, но так и не понял, за какие заслуги клан Лезурье был столь обласкан. Его любопытство было столь острым, что как-то он задал вопрос Блендеру. Тот блекло посмотрел на него и коротко бросил: «Вода!». Только после этого у Хармана все сложилось: на планете Ирия лишь клан Лезурье располагал огромными запасами чистейшей питьевой воды. Деньги, вот и весь секрет… Но пора было помогать Паулю. Харман встал.
