— Подумаешь, цаца, — заявил тут же Шнырь. — Мы на такие справы уже десять лет не ловим. Устарели потому что.
Катер лежал в дрейфе, а наша рыба, как назло, не клевала на капиталистические приманки. Мистер Полонски что-то пробормотал.
— Чего ему надо? — спросил Махонченко у переводчицы.
— Спрашивает, почему только мы на катере, а остальные на вёсельных лодках? — озабоченно бросила дама; молчаливый сопровождающий делал из себя вид, с понтом его всё это не касается.
— Ну ясное дело, не для того, чтобы труднее было за границу смыться. Кому она нужна, одни страдания, — объяснил Юрка. — Просто наши люди любят старинные вещи и на них выходить в море, чтобы спортивно погрести руками без мотора. Для улучшения своего здоровья на благо любимой родины и коммунистической партии. А также мирового революционного движения за освобождение недоразвитых стран от ига империализма.
Услышав перевод, мистер Полонски довольно закачал головой, но рыба от этого клевать не начала. Сопровождающий смотрел на Махонченко, с понтом он был диверсантом, как боцман Шнырь в своё время.
— Боцман! — со страшной улыбкой на лице скомандовал Юрка. — Давай самодуры.
Васька Шнырь помог интуристу прицепить до его устаревшей удочки «Дайва» самодур, снятый на глазах сопровождающего с современного бамбукового прута.
— Будем ловить ставриду, — заявил боцман и самостоятельно перевёл: — Фишер ставридер.
Иностранец опять забормотал что-то на своём.
— Мистер Полонски хотел бы половить скумбрию. Он недавно читал в турецком путеводителе, что скумбрия — самая распространённая рыба в Чёрном море.
— Та зачем ему эта скумбрия? — развёл руками Махонченко, — её таки-да в море навалом. И ловить её настоящему рыбаку не интересно. Потому что эту скумбрию любой дурак поймает. А вот ставрида — это высшее рыболовное искусство. Поймать ставриду — это класс. А скумбрию любой пацан может ведрами черпать. Зачем мистеру Полонски ловить такую распространённую в турецком путеводителе рыбу? Лучше попробовать более редкую.
После того, как переводчица справилась со своими обязанностями, мистер Полонски зажёг свои глаза по поводу нетерпения изловить редкую рыбу ставрида.
— Ставриду надо ловить в полводы, — объяснял Шнырь, цепляя до справ тяжелые скумбрийные грузила и показывая технику ловли.
Иностранец оказался фартовым Через несколько минут он извлёк из воды самодур с четырьмя стограммовыми рыбками.
— Есть почин! — радостно заорал Васька. — Это вам не скумбрия дешёвая. Десять ставрид — пятнадцать копеек, а эту скумбрию вообще никто не продаёт.
— Мистер Шнырь говорит, что давно не видел такого удачливого рыболова, как вы, — перевела дама.
Рыбалка пошла. Сопровождающий с видом немого тоже азартно снимал с крючков извивающееся серебро, издавая восторженные звуки, и даже дама, несмотря на габариты, ловко управлялась с удочкой.
— Сейчас мы пиво принесём, — заметил Юрка, но к его словам уже никто не прислушивался.
— Слушай, начальник, ты прикидываешь, если самодур вдруг оборвет какая-то пеламида, — озабоченно сказал Шнырь.
— Какая пеламида, — удивился Юрка. — Она эмигрировала к лучшей жизни еще раньше лобана. Так даже если бы эта пеламида была, наверняка, здесь на всякий случай по дну шарят аквалангисты. Да и ловят они в пол воды, — и Махонченко достал из импортного ящика, выданного ему под расписку, несколько запотевших банок.
— Шнырь, не облизывай губы, а отнеси это гостям. И не вздумай рассказывать, что по дороге одна банка упала за борт, — предупредил боцмана его начальник.
Катер медленно дрейфовал, а вокруг него небольшая волна качала лодки, плывущие параллельным курсом.
Мистер Полонски только и успевал вытирать руки одноразовыми платками, аккуратно бросая их в ведро с пустыми банками из-под пива. Дама от пива отказалась, а сопровождающий, сняв с крючка ставриду, почему-то вытирался об свои брюки, с понтом задался целью лишний раз доказать пролетарское происхождение, хотя пива тоже не любил.
Заграничный гость что-то протянул в сторону приковавшего свой взгляд до банки Шныря.
— Мистер Полонски спрашивает, вам тоже не нравится этот напиток?
